Шетти. Олеся Литвинова
Почти увлёкся.
Как же я, блядь, вообще умудрился? Смутно пытаюсь припомнить хоть что-то подозрительное в том трансплатье и транслице; пытаюсь и не могу. Не было ничего подозрительного, он просто выглядел как чёртова девушка! Многим, наверное, кажется, что трансвестита легко отличить от настоящей женщины, но это ни хрена, ни хрена не легко, если только мы говорим о действительно наглухо убеждённом трансвестите, а не о каком-нибудь фрике с Евровидения. Его взгляд, слегка поджатые губы, манерный, но сладкий голосок – всё, всё выглядело до одури натурально.
мистер мистер мМИСТер
Видимость спокойствия, добытая мною с поистине титаническим трудом, разбивается вдребезги, и я взрываюсь, взрываюсь и изо всех сил держусь, чтобы не вдарить ногой по сиденью.
МИСТЕР
Хуже всего то, что я не один из тех выскочек, которые болтают направо и налево о том, что им наплевать на чужое мнение. Мне совершенно не наплевать, хотя я постоянно, ВСЮ ЖИЗНЬ пытаюсь убедить себя в обратном. Но легче взглянуть правде в глаза – разве мне наплевать? Разве может быть наплевать человеку, побагровевшему до самых ресниц и позорно сбежавшему из долбаного борделя под смех разномастных проституток? НЕТ. Хоть бей себя в грудь, хоть жги сердце изнутри, хоть вывернись наизнанку, это не изменит однозначного и вполне доказуемого факта: меня охренительно ВОЛНУЕТ, что обо мне подумают; что подумает тупо лыбящаяся Грейс, что подумает дебил Джимми, что подумает каждая съёмная брюнеточка, блондиночка, – ЭТО ВСЁ ИМЕЕТ БЛЯДСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ.
А нынче они все поголовно думают, что Я ГОЛУБОЙ.
Я поминутно то бледнею, то страшно краснею; пальцы сами собой сжимаются в кулаки и разжимаются обратно. Господи, а если ещё этот говнюк примется рассусоливать сплетни… Тогда придётся донести Стоукс. Лужа за лужу.
Линда, он на работе только лезет девчонкам-художницам под юбку и пьёт кофе; лезет, когда пьёт, и пьёт, когда лезет.
Сипит телефон. Раздраженно смотрю на всплывшее сообщение и долго не могу понять ни слова.
Лу, как ты? Приезжай, Фрэнки скучает.
Ну да, Эшли. Что за тупая манера у одиноких матерей везде прикрываться детьми? Сухо печатаю «ОК». Надо купить что-нибудь для мелкого. В душе на секунду вспыхивает осмысленный огонёк, но тут же гаснет, залитый моей ментальной мочой.
С полным пакетом еды я возвращаюсь к озолотившемуся за ожидание водителю. Конечно, после борделя дорога только в продуктовку за долбаным яблочным соком. Мой алкогольный вид потихоньку сходит на нет, и таксистская морда глядит гораздо мягче.
– Куда дальше, сэр?
Я бормочу адрес, усаживаясь и складываясь.
– Южная часть города?.. – Голос морды звучит удивлённо.
– Да, да.
– Вы там живёте, сэр?
Из меня вырывается раздражённый вздох. Какое тебе дело, дядя? Может, и живу. Может, я украл этот костюм и эти часики от Бреге, а деньги на еду одолжил у старухи, одиноко снимавшей пенсию у банкомата.
– Мой друг живёт.
– А-а-а.
Знал бы мой друг, откуда я к нему еду.
Я наведываюсь к Эшли впервые за последние несколько