Скользящий по лезвию. Юлия Зонис
и протянул «Вальтер» ей.
Соки замотала головой.
– Бери.
Сунув пистолет в ее покорную руку, Ричард подошел к машине – из распахнутой дверцы кулем свисал парень, пытавшийся запустить мотор, – и постучал ногой по желтой канистре.
– Теперь, по крайней мере, у нас есть бензин.
Прежде Соки всегда кричала, когда злилась. Кричала, швырялась вещами, ее гнев был быстрый, горячий, красного цвета. Сейчас она испытывала что-то совсем другое. Медленно подняв руку, девушка прицелилась в лицо убийце. Большим пальцем сняла «Вальтер» с предохранителя – рыжий крыс так и не успел этого сделать.
– И что теперь? – глухо произнесла она. – Будем разъезжать по дорогам, как трахнутые Бонни и Клайд? Мочить людей, забирать у них бензин и припасы? Так?
У ног Соки лежала ее тень, длинная и бледная, словно сопля.
Ковбой смотрел равнодушно. Закатное солнце вызолотило его волосы, сделало резче морщины, идущие от носа к углам рта. Морщины дрогнули и зашевелились, когда он заговорил.
– Лет в семь я услышал от своего мозгоправа одну телегу. Тогда родители еще считали, что походы к шринку меня вылечат. Они были простые люди, разводили лошадей на ранчо, но очень высоко ставили науку и медицину. Потратили на этого мозгоправа кучу долбаных баксов. И он однажды сказал мне: «Ричи, у горя есть пять стадий: отрицание, гнев, торги, депрессия и принятие». Я не очень понимал, о каком таком горе он талдычит, с эмоциями у меня всегда был полный швах. Но ты, думаю, понимаешь. Так вот, мой тебе совет, малышка: забудь об отрицании, торгах и депрессии. Остановись пока на гневе, и это поможет тебе выжить.
Соки прикусила губу. Рука не дрожала, палец уверенно лежал на спусковом крючке, но «Вальтер» в тот день так и не выстрелил.
Искры от костра с треском взлетали в воздух. Смолистые ветки горели жарко. Соки валялась на куске полиэтилена, опираясь на локоть, и тянула косячок. Она редко курила травку. Ребята из застроек предпочитали химическую дурь, которая и дешевле, и вставляет круче, так что скверную привычку Соки подцепила уже поздно, у Парня из Милуоки. Тот был так элегантно старомоден. В университете надо курить травку. И они курили травку, лежа на крыше общаги и глядя на звезды. Парень из Милуоки показывал ей созвездия: Кассиопею, Плеяды… Может, поэтому он ей и нравился – с виду тупой качок, но было в нем что-то. Он любил смотреть на звезды. Сейчас, возможно, чайки уже склевали его лицо.
Уезжая из общаги, Соки прихватила с собой пакетик. Она представляла, как приедет к деду и будет сидеть на пороге типи, сворачивая косяк, а потом затянется, глядя на бесконечную прерию и черные громады скал вдали. А дед там внутри начнет воскурять шалфей и душистую траву, призывать духов и бить в бубен, совсем как в кино. Эта мысль ее отчего-то развеселила. Локоть поехал на скользком, и Соки плюхнулась лицом на землю, задыхаясь от смеха и дыма.
Ричард, нахохлившийся по ту сторону костра, поднял голову и взглянул на нее.
– Ржака! – громко объявила Соки. – Бонни и Клайд. Помнишь,