Лоскутное одеяло. Ор-Эль Маор
Рико, да и сам он был рождённым в Аргентине, откуда иммигрировала в Израиль его семья, почти сорок лет назад.
Его отец был известным врачом, начавшим работать, практически ещё не владея ивритом (семейная легенда-шутка гласила, что первой своей пациентке он предложил раздеться, «чтобы пощупать её глисты»), с первого же дня на Святой Земле, а мать, будучи по образованию фармацевтом, стала провизором одной из аптек, а потом и её владелицей. Именно о матери Рико, по имени Рахель, мы и проговорили целый час.
Судя по описанию, Рахель была удивительной женщиной, с лёгкостью опытного жонглёра совмещавшей роли замечательной матери двум своим сыновьям – Рико и Моше, младшему на шесть лет сыну, любящей и заботливой жены – по-настоящему правой руки своего мужа-доктора, что я по личному опыту знаю, очень непросто, прекрасного специалиста в своей области: её аптека в скором времени после открытия стала своеобразным «Центром социальной и психологической поддержки» для всего района, и светской дамы, умеющей блистать виртуозной игрой на рояле, вести яркую и живую беседу с представителем любого слоя общества, и просто женщины, обладающей редким даром понимать и любить всякого живущего на Земле. Рассказ Рико о матери завораживал: именно женщины её типа всегда вдохновляли меня.
Он рассказал о похоронах матери шесть лет назад. О том, как, к величайшему удивлению семьи, на похороны Рахели собрались тысячи людей, среди них арабы и друзы, оплакивающие её уход, как оплакивают расставание с родным человеком…
Рико не смог смириться с уходом матери, постоянно думал о ней и скучал. На его груди висел её медальон и обручальное кольцо… Его не покидало ощущение невыполненного перед матерью долга, и именно этим он и хотел со мной поделиться и посоветоваться, как быть.
У меня не было ответов на его вопросы в тот момент, но чувства и ощущения, охватившие тогда, поразили и смутили. Это было что-то наиболее близкое к полному присутствию в ситуации и всей картине, описываемой совершенно чужим человеком… Как будто я всегда была частью этой семьи и её истории, как будто бы я – одна из них… Очень странно и пугающе!
В смятении я вернулась домой к своей привычной жизни, но что-то изменилось… Я не могла перестать думать о Рахели, представлять себе её жизнь, просто видеть её в различных житейских ситуациях, слышать её спокойный и ласковый голос… «Почему именно я?!» – этот вопрос я задавала себе снова и снова, и никак не могла услышать ответ, который вертелся где-то здесь, совсем рядом, и не давал мне покоя…
И вот я начала видеть её! Ощущение перепугало меня до полусмерти, потому что было незнакомым и непривычным. Представьте себе старые фильмы, ещё на бобинах, транслируемые на белый экран-простыню. И вот как будто этот фильм просто транслируется на невидимую плёнку, перед моими глазами… Не очень чёткий образ женщины, смотрящей мне в глаза и явно просящей что-то без слов… Воспитанная на идеалах марксистко-ленинского материализма, я точно знала, что этого «быть не может, потому что не может быть никогда!». Мысли: «А не пора ли навестить