Лоскутное одеяло. Ор-Эль Маор
деньги, продолжая ставить себя в центр своей жизни… Любоваться, гордиться и радоваться, короче!
Но…
С мужчинами не ладилось. Все «не те, не там, не так…». Все мои попытки выяснить, что у неё происходило в детстве во взаимоотношениях с отцом, упирались в то, что она отмахивалась с гримасой боли: «Не хочу говорить!». И никаким способом не удавалось «разговорить» её на эту тему.
А тут она созрела сама. И решилась рассказать всё – и о том, как была старшей дочерью из четверых детей, постоянно подвергавшихся насилию вместе с матерью. Как пыталась защитить всех и спрятаться сама. Как привыкла молчать и держать всё в себе, чтобы не вызвать гнева вечно пьяного отца, как научилась, от страха и желания как можно быстрее стать самостоятельной, учиться лучше всех в школе, как вышла замуж в шестнадцать лет, лишь бы только убежать из дома, и стояла под хупой одна, без семьи, потому что отец от неё отрёкся, а братья и сёстры посчитали её предательницей – кто же их теперь будет защищать?!
Обида разъединила их на вот уже почти сорок лет… Отец умер, так и не познакомившись с внуками, мать ничего не знала о разводе дочери, потому что та продолжала скрывать личную информацию, по привычке…
Начали работать. Нелегко это было. Вся боль, заткнутая по самым дальним уголкам души и спрятанная в самые дальние ящики, выходила наружу… Как ни удивительно, яркая, уверенная в себе, сильная Нина куда-то спряталась, и вместо неё появлялась девочка – обиженная, раненая, одинокая, нежная, нуждающаяся в любви и ласке… В эти дни я больше обнимала и баюкала её, тихо напевая колыбельные песни, чем слушала и наставляла… Мне пришлось взять на себя роль той матери, которой не было рядом все эти годы… Пока всё отчаянье, вся боль и утрата не вышли вместе со слезами…
И только когда эта светлая река омыла всю сущность женщины, растворив весь груз прошлого, пришёл черед следующего шага: примирения с отцом.
Он явился сам. Его дух, разумеется. Еще перед тем, как Нина вошла в мой дом, я уже получила предупреждение от своих духовных наставников, что придёт её отец. Как только она села на диванчик, его размытый облик возник над головой женщины.
Я спросила Нину, готова ли она выслушать отца (мне показали, что его дух уже прошёл трансформацию и сейчас обращается к дочери от своей высокой сути). Она начала плакать…
Отец Нины говорил знаками, но очень понятными и простыми. В ситуациях, когда я затруднялась его понять, в моем мозгу всплывала картинка. Просто и наглядно!
Он сказал, что больше всего на свете жалеет о том, что причинил боль своим детям и что это происходило не по его воле – такова была предписанная ему роль. Но он всё равно просит простить его, от всего сердца. Нина кивала. Что все деньги, завещанные им детям, ушли в землю (так он показал!), потому что они не смогли объединить братьев, а только добавили огня в костёр раздора! Нина сказала, что на оставленные отцом деньги один из братьев купил участок земли, обделив при этом сестёр, а потом выяснилось,