Сухотин. Алики Пирамида
что о моем романе с В., театральной дивой, чье имя гремело на всю Россию, знает каждый, и при встрече со мной в первую очередь о В. и думает. Но искреннее удивление Григория показало мне, что я, мягко говоря, заблуждался.
– Вы были влюблены в В.? – с усмешкой спросил он, видимо вообразив, что я таскался на все ее выступления, поджидал у театров – или что еще там делает безумствующая по ней молодежь.
– Вы неправильно меня поняли,– сказал я. – Мне посчастливилось.
– В каком смысле?
– В прямом. Мои чувства к В. не остались без ответа.
– Неужели!
И он, представьте себе, прямо с каким-то почтением на меня воззрился. Мне, пожалуй, должно было быть лестно – если бы все не было так грустно. Поэтому я поспешил вернуть своего попутчика из плена иллюзий в суровую, так сказать, действительность.
– Еле выпутался. До сих пор не могу в себя прийти. Не знаю, пьет ли В. кровь ведрами, как Вульф, но с нее, пожалуй, станется. Никого, более похожего на вампира, я не встречал.
Какое-то время прошло в молчании, но напрасно я полагал, что тема женщин у нас закрыта.
– Так вот почему! – неожиданно воскликнул Григорий, когда мы подъезжали уже к конечной станции. – Вот почему вы с такой готовностью бросили все и поехали куда-то к черту на рога!
– В смысле? – спросил я, полный, однако, смутных подозрений, что профессиональная мысль психиатра вынесла сейчас самое нелестное мнение и обо мне, и о моих намерениях.
– Вы просто от В. бежите, от неудавшегося романа. А я-то решил, что вы готовы на все, лишь бы Анну Константиновну спасти.Еще и ничтожеством себя чувствовал на фоне вашего благородства, – с каким-то слишком уж довольным видом проговорил Григорий.
И хорошо, что разговор этот состоялся в самом конце нашего путешествия – потому что дружеская атмосфера после таких слов Григория Двинских несколько смерзлась. Во мне все кипело – но как возразить ему, я не знал. И неизвестно, как бы мы дальше общались, если бы, выйдя в Невьянске, самым натуральным образом не столкнулись бы нос к носу с Вульфом.
– Вульф, дружище! Здравствуй! –я принялся трясти ему руку.
– Господа… – Вульф окинул нас мутным взглядом.
Ничего вампирского в нем сейчас не было. Его высокая, грузная фигура была укутана в обычное дорожное серое пальто, на полнокровном, румяном лице не осталось и следа театрального грима.
– Мы были с вами у цыган,– сказал я, беря Антона Карловича под руку, но вдаваться в детали не стал, надеясь, что Вульф был слишком пьян и подробностей того вечера не помнит.
– Да, я, конечно, рад… – пробормотал он. – А я собирался…
– А мы как раз думали, не пойти ли нам и не выпить ли винца? – натужно улыбаясь, произнес Григорий.
– Да, – поддержал я его. – Отпразднуем нашу встречу.
Лицо Антона Вульфа отразило внутреннюю борьбу, тут же сменившуюся полной решимостью, и через несколько минут мы уже сидели в привокзальном ресторане.
– Когда выходишь из синематографа…