Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы. Пьер Саворньян де Бразза
обосновался у бакале. Господин Нассау в отчаянии, что его миссия не приносит желаемых результатов в стране, где у его противников, агентов факторий, есть масса возможностей споспешествовать падению нравов.
Нам представляется случай оказать ему услугу. За несколько дней до этого некий вождь, которому другой поручил продать бивень, предложил собственнику слоновой кости недостаточное количество товаров; не согласившись с ценой, тот потребовал свой товар обратно. Чтобы дать ход делу, он задержал пирогу Нассау и заявил, что не возвратит ни ее, ни гребцов, пока не удовлетворят его ходатайство. Мы сумели, правда не без труда, вернуть все бедняге Нассау, который, впрочем, не очень удивился этому происшествию, вызвавшему у нас странные мысли о некоторых нравах туземцев. Согласно обычаям страны, третья сторона, которую таким способом вынуждают стать арбитром, должна использовать свою власть для того, чтобы вершить правосудие, а не для того, чтобы избавляться от чрезмерно назойливых просителей.
На следующий день[291] мы прибываем в Самкиту, где нам сообщают, что Марш только что покинул селение[292]. Ему так и не удалось избежать ссоры с туземцами, и он смог достать только одну пирогу[293], на которую погрузил часть своих товаров, а другую оставил под охраной двух сенегальцев.
Мы проводим четыре дня в Самките. Из-за болезни Балле и Амона мы не можем продолжать наше совместное путешествие; впрочем, я и сам против общего отъезда, поскольку не надеюсь на пополнение ресурсов в этой местности; я должен быстрее продвигаться вперед, чтобы добыть их для своего отряда.
Я слежу за устройством больных в одной из хижин, построенных Маршем[294], и оставляю им четырех лапто; они будут находиться там, пока я не пришлю за ними кого-нибудь из оканда.
Приняв все предосторожности, 18 января я покидаю Самкиту. Мое подавленное состояние мешает мне осуществлять полный контроль за десятью пирогами[295] и примерно ста шестьюдесятью участниками плавучего каравана.
Глава VI. От Самкиты до Сангалади
Мы вскоре достигаем точки слияния какой-то речки с Огове с правой стороны[296]. В своем верхнем течении она орошает земли, где, как говорят, обитает некая новая раса людей – это смелое и воинственное племя павинов, которые постепенно мигрируют к реке. Бакале, охотясь во внутренних областях страны, иногда встречаются с ними, но стараются избегать столкновений с чужаками, не понимая, что те, в силу своей малочисленности, никогда бы не стали предпринимать каких-либо враждебных действий.
До настоящего момента мы плыли между низкими и болотистыми берегами, прорезанными каналами. Никаких следов скал; почва, казалось, полностью образована наносами. Острова, первоначально просто песчаные мели, куда течение мало-помалу выбрасывало всякий растительный мусор, укрепились благодаря выросшим на них мощным деревьям, давшим начало рощам. Вокруг нас простиралась равнинная земля, которая начинала подниматься только на расстоянии двадцати
14 января.
Потерпев неудачу у бакале, Марш попытался нанять пирогу и гребцов у окота, но также без особого успеха; ему удалось лишь приобрести продовольствие в деревне оссьеба на правом берегу Огове (Ibid. P. 252). О путешествии Марша из Самкиты на Сангалади см.: Ibid. P. 251–253.
Марш устроил в Самките настоящий лагерь и обнес его палисадом, стремясь предотвратить воровство и излишнее любопытство со стороны туземцев (Ibid. P. 246).
В «Отчете» (Отч.-1. Гл. II) говорится об одиннадцати.
Речь идет о реке Абанга, правом притоке Огове длиной 225 км.