Одна капля в море жизни. Вячеслав Станиславович Антонцев
зачем ты дал им золото? – бесцеремонно прервал его красивый человек, – если они и так бьются с нашим общим врагом, если они и так на нашей стороне, то зачем ты дал им наше золото?
– Молчи, молчи, замолкни! Не лезь не в свои дела. Это тактика. Это политика. Так вот. Поддержка Северян у нас есть. Рессевильская гвардия свернёт горы по одному только моему щелчку пальцев. Можешь в этом не сомневаться, ха. Рогэтус из бурых тоже давно всё подготовил, ха. Остался один ты, да. Что скажешь?
– Что я могу ещё сказать? Я не совсем понимаю, чего ты так хочешь добиться, О-Великий-Император. Ну пойдём мы туда, и что будет? Ты хочешь бессмысленными воинами совсем обескровить людской род, чтобы на всех Бурых равнинах не осталось ни одной живой души? Этого ты хочешь, скажи?
– Нет, глупец! Ты сам подумай, кхе. Мы зайдём туда, вклинимся. Победа будет за нами! Не важно, орки там, или мертвецы. Мы всех их перебьём. Вместе, сообща, общими силами. Вместе. Займём город. Вместе с Северянами мы окружим Проклятые города, выкурим оттуда эту нечисть. Наши страдания закончатся…
– О боги! Слышал бы тебя твой отец. Разве ты не помнишь, чем закончилась наша первая, и, к счастью, последняя попытка? Разве ты забыл, чего нам стоило возвращение Имперской Короны? Уж не забыл ли ты, КТО обитает в проклятых руинах? Да и скажи на милость, как ты планируешь занять тот же Междуболотск, славящийся своими неприступными стенами? Вполне возможно, что в этом хорошо укреплённом городе уже вовсю хозяйничают орки, и что тогда? Даже если мы соберём все силы, то мы не сможем наверняка взять эту крепость. Уж вы-то, ваше величество, должны хорошо это знать…
– Тихо. Тихо, спокойно. Если орки были бы в Междуболотске, они бы нападали. Орков на севере нет. Сейчас нет. Проклятие распространилось далеко за Гиблые Руины. Наша цель – отвоевать город. Мы сосредоточим все силы. И кнутом и мечом уничтожим ужас! Ужас, засевший в стенах Стрэртона. Победа будет за нами. Если…
Император продолжал свою проникновенную речь, но собеседник его уже не слушал. Благородный человек крепко задумался. Он вспоминал о тех многочисленных небылицах, слухах и домыслах, что в последние полтора десятка лет наводнили всю оставшуюся Империю. Те немногие, что выстояли в бесчеловечных боях, в перерывах между битвами и тяжёлой работой, очень любили выпить и поболтать. Конечно, как правило ему доводилось выслушивать один только вымысел и глупые предрассудки, но иногда эти россказни могли быть правдой. Во всяком случае, могли быть отдалённо похожи на правду.
Вдруг Антоний всё понял. Он пристально (конечно, ровно настолько, насколько позволяло освещение) посмотрел Императору в глаза. Тот всё говорил и говорил, всё размышлял и разглагольствовал о том, как быстро они отвоюют Междуболотск, а после него и все северные города, и какая благодать и всеобщее процветание за этим наступит. Его явно лихорадило. Император искренне, проникновенно, с упоением вспоминал невосполнимые утраты минувших дней, вспоминал падших героев ушедшей эпохи,