Танец поневоле. Арбен Кардаш
домом старухи Тенфе; казалось, он за чем-то наблюдает, на что-то решается, чего-то дожидается.
– Знаешь, почему Цавдар не осмеливается опуститься ближе к земле? – продолжил разговор дядя Шах-Буба.
– Нет. Я хотел об этом тебя спросить.
– Вот, сам смотри. Подумай и скажи, почему.
Мы подходили к дому старушки Тенфе. С холма, на котором мы находились, внизу, в небольшой лощине, виднелись одноэтажный дом, двор, огороженный изгородью из гибких прутьев, сад и огород. Чуть подальше от дома стоял хлев, приземистый и со стенами, изборожденными дождевыми струями. Хлев, который некогда занимала скотина, теперь, оставшись без сильных рук, которые обмазали бы его стены, ухаживали бы за овцами и коровами, выглядел осиротевшим. Дом бабушки Тенфе имел одну особенность: передней частью он был обращен не к югу, как принято, а на север, где находилось наше село. Должно быть, дедушка Антер, строя дом в этих лугах, хотя бы видом на село думал скрасить одиночество своей сакли. На южной стороне взор останавливался лишь на холмах, скалах и словно готовой обрушиться на тебя Красной горе. Место для дома было выбрано тщательно, взвесив все обстоятельства. В половодье ручьи и потоки не представляли для жилища опасности. Горные воды стекали в овраг, разрезающий склоны между Откусанным местом и Большой рекой. Дворик, залитый солнцем, казался еще светлее из-за покрывающей землю белой гальки. Во дворе сидела старуха Тенфе у сбитой из досок ограды террасы. Голова у нее упала на грудь. Наверное, как случается у старых людей, она пребывает в полусонном состоянии. Выше дома, сзади, находились две могилы. Только две. На валуне позади хлева стоял козел, да еще имел такой важный вид, точно своими рогами он поддерживал небо. Поодаль, в зарослях вербы, две козы обгрызли со стволов всю кору и теперь принялись за распускающиеся листья. Внизу мы увидели родник с желобом и накопителем для воды, которая, извиваясь, как змея, и сверкая разными оттенками, устремлялась по канавке дальше, к Большой реке. По обе стороны от родника были привязаны к колышкам два козленка, так, чтобы они не спутались веревками друг с другом, но могли дотянуться до воды.
«Наверное, родник заставил дедушку Антера выстроить здесь дом, – подумал я. – Иначе это место осталось бы просто полем. Без дома, без сада, без огорода… Но почему Цавдар не приближается к козлятам? Что ему мешает? Мог бы и напиться…»
– Цавдар видит, что козлята привязаны, и потому не решается напасть на них… – неуверенно заговорил я.
– Ты хорошо смотрел? – Мой ответ никак не подействовал на дядю Шах-Бубу. Значит, ошибся. Я пожал плечами, показывая, что признаю себя побежденным.
– Умение признать себя побежденным тоже относится к достоинствам мужчины, – сказал дядя Шах-Буба. – А все-таки вглядись еще раз, обостри свой взгляд, как алмаз.
Я еще раз огляделся кругом. В одном конце огорода находился нужник, а в другом, куда старуха Тенфе выносила золу из очага, несколько курочек разгребали землю. Там же находился курятник, смахивающий на маленькую саклю. Место перед