Судьба калмыка. Анатолий Григорьев
сквозь толпу из магазина Ульяна, неся тряпичную сумку, в которой угадывался кирпич хлеба, увидела невдалеке кучку калмычат и старух, поманила их к себе и пошла им навстречу. Они узнали ее и, улыбаясь, подошли. Подходившие люди занимали очередь. Ульяна тоже заняла и за ней выстроилось уже человек десять. Тогда она повернулась к сзади стоявшей женщине и сказала ей:
– Впереди меня стоят эти люди, – указала она на калмыков, – Сколько их в очереди будет стоять, не знаю. Вот они за этой женщиной. Таня запомни их, они за тобой.
– Запомню, не переживай, иди домой.
– Хорошо, погоди. Деньги-то есть у Вас? – обратилась она к старухам.
– Еса, еса! – закивали они и показали ей смятые бумажки.
Ульяна пересчитала их и отдала назад.
– На две булки хватит, – и показала два пальца.
– Дива, дива, – кивали головами старухи и весело блестели глазами.
– Вот ты, – она показала на старшего пацана из их компании, – и ты, бабушка, становитесь здесь и стойте за хлебом, а остальные к забору отойдите.
– Я русскую понимаю, – ответил старший пацан, – Хлеб пукупать, осиридь сктоять нада.
– Вот и молодец! Теперь всегда ходи, когда деньги есть за хлебом. Очередь занимай и покупай хлеб. Понял?
– Мэн (да), мен (да).
– Ну, все. Удачи вам! – и Ульяна ушла, захрустев подшитыми валенками по подмороженному к вечеру снегу.
Днем снег мягчел под лучами солнца начинающейся весны. Еще будут морозы и хорошие заморозки, но трескучих зимних морозов уже не будет. Наступил первый весенний месяц – март. Но для Сибири это все равно зима, голодная 1947 года.
Глава 12
Скудные запасы овощей, а особенно картошки, которая не уродилась прошедшим летом, заканчивались. Многие семьи, несмотря на голод, берегли какую-то часть картошки на семена, ведь придет весна – садить будет нечего. Опять не будет урожая, опять голод. Но это те семьи, где хоть как-то сводились концы с концами. А где такие, как жили калмыки? Там вообще беда. Запасов никаких. Жилье, какое попало. Хорошо, что в избенку, где жили герои нашего повествования, пришел Максим. Он и окна подладил и дыры заткнул, и печку подмазал. Всегда дров привезет, а главное с едой помогал. Если он безвыездно неделю работал в лесосеке, то обязательно находил возможность заскочить домой, передать то булку хлеба, то еще чего. То мерзлой картошки мешок привезет, то листьев капустных промерзших. Но старухи и этому были рады. И варили всякие болтушки, кипятили чай.
К ним то и дело наведывались отогреть хотя бы животы чаем, совсем бедные калмыки, живущие в других концах села. Повезло вам! Завистливо оглядывали они нары по стенам, набитые сеном, где копошились свои и чужие ребятишки, жадно прихлебывая чай. А в нашей землянке со стен вода бежит, на полу канавы роем, чтобы вода убегала. Все замерзает, топи не топи. Сколь уже умерло стариков и детей, на их место другие приходят, у которых еще хуже. В лесосеках в бараках-то теплее, но там живут только те, кто работает, а остальных гонят, чтобы не занимали места,