Богоявленское. Том 2. Смута. Екатерина Дроздова
Пойдёмте отсюда, − сказал Михаэль, протянув Лаврову носовой платок.
Проходя мимо батареи, расстрелянной на самом выезде на позицию в полной запряжке, не успевшей не только открыть огонь, но даже остановиться, их взгляду снова предстала ужасающая картина убитых людей и лошадей, дружно лежащих вместе на своих местах. Глядя на убитых лошадей Михаэль сказал:
− Это вторая моя война, и, как и в японскую, не могу сдержать в себе жалости к лошадям. Бедные животные. Разве они виноваты во всей этой катастрофе, случившейся между людьми?.. Ну, а вы молодец, прапорщик Лавров! Из вас выйдет славный командир!
− Спасибо, ваше высокоблагородие! Но стоит признать, я не на шутку испугался сегодня. Испугался и растерялся.
− Это от неопытности, голубчик. Вам верно не больше двадцати лет?
− Двадцать четыре. Должно быть, и этим солдатам не больше, и нашим. И у всех них есть родители. Какое горе к ним всем пришло.
− Это похвально, что вы жалеете людей. Это важно для офицера. Всегда помните об этом, ибо нет ничего страшнее жестокости офицера по отношению к своему солдату, да и к солдату противника.
− Как же иначе, ведь и у меня в Смоленске мать и сестрёнки, и у них кроме меня никого.
− Вы выходит смоленский. А отец что же?
− Отец погиб в японскую. Он из потомственных дворян был. Без него имение наше обветшало. Матушке не раз предлагали его продать, но она всегда отказывается, бережёт в память о нём, даже невзирая на то, что долги наши копятся. А сам я по окончании кадетского корпуса учился в Александровском военном училище.
− Не горюйте, голубчик, всё ещё наладится, − подбодрил Михаэль Лаврова.
Весь следующий день армия оставалась на месте, отдыхая и подтягивая тылы, и возобновила наступление днём двадцать второго августа.
Глава 9.
− Южнее Гумбиннена тридцать пятая и тридцать шестая дивизии генерала Макензена атаковали центр Первой русской армии на четыре часа позже и без предварительной разведки. Они натолкнулись на три русских дивизии, и попали под фланговый огонь артиллерии двадцать седьмой дивизии. Тридцать пятая дивизия понесла большие потери и в беспорядке отступила на двадцатый километр. Тридцать шестая дивизия также была вынуждена отступить. Начавшая преследование двадцать седьмая дивизия генерала Адариди была остановлена корпусным командиром. Генерал Рененкампф отдал приказание преследовать бегущего врага, однако вследствие потерь и отставания тылов отменил этот приказ.
Закончив читать, Натали подняла свои печальные глаза на Петра Ивановича. Он склонился над картой, разложенной на письменном столе в своём кабинете, и что-то отмечал на ней.
Из всех детей, живущих сейчас в доме, Натали стала Петру Ивановичу ближе всех. Самая юная, нежная, она была ласкова и внимательна, как к родной матери, так и к Петру Ивановичу с Ольгой Андреевной. Она была и единственной из девочек, кто с интересом относился к положению дел на фронте, ведь там воевал