Dualitate II. Овгенъ Байковъ

      Есть ли жизнь за окномъ, въ темнотѣ,

      Проходящей безславно къ утру?

      Есть ли смыслъ въ стола пустотѣ.

      Что привязанъ къ поэта нутру?

      Шагъ за братомъ своимъ покрывается тлѣномъ.

      Передавъ человѣку правленіе.

      На восходѣ трава превращается въ сѣно

      И беретъ на себя направленіе.

      Тамъ и я, одинокій до мозга костей.

      Все пытаюсь понять – для чего?

      Только грусть станетъ музой моей

      Или самъ я и есть «ничего»?

      Въ нервозный часъ приглушена обитель

      Дарящихъ право любоваться сномъ.

      Неровныхъ стрѣлокъ тихій похититель

      Протеръ заблудшій метрономъ;

      Отдалъ заказъ, желая ювелиру

      Справляться съ пылью золотою.

      Впустилъ на мигъ въ забытую квартиру

      Подарокъ, снятый съ головою.

      Не страшенъ онъ. Сходи къ окну.

      Оттуда зритъ ты сможешь очень четко

      Къ нему людскую говорящую волну.

      Средь ногъ услышишь ты чечетку.

      Въ глазахъ, какъ въ глади океана.

      Стоять столпы, что держать міръ

      Въ паденіи къ благой листвѣ бурьяна.

      Что включена строкой въ ампиръ.

      Все происходить быстро, не теряя

      Ни вкуса, ни начальной бури.

      На шагъ впередъ себя благословляя,

      Беретъ и насъ въ богатой шкурѣ.

      Помедливъ къ единенью въ шагѣ мигъ.

      Начало собирается въ заслонѣ

      Отъ той черты, гдѣ линій крикъ

      Себя спасаетъ въ чистомъ лонѣ.

      Спускаясь ниже, мы находимъ Римъ.

      Его не бьется каменное тѣло.

      Въ подушку слово на Латыни повторимъ.

      Возьмемся же съ пристрастіемъ за дѣло.

      Не въ томъ слова, что дарятъ наугадъ

      То зло, то милосердіе къ столу.

      Напоминаніе умножится стократъ

      Когда довѣримся расхожему сѣдлу.

      И выйдетъ прочь безумства пѣна

      На ткань широкую въ пѣнѣ.

      Уложится на бокъ бѣлѣющій арена

      Какъ арка въ смѣхѣ на конѣ.

      Теряя древнихъ буквъ ровный строй.

      Сгущая краски до предѣла,

      Въ сей разъ пойдемъ тропой иной,

      Пока вечерняя тоска не одолѣла.

      Все сложимъ вмѣстѣ, въ рокъ не вѣря:

      Погрузимъ стопки безъ названій рѣкъ

      На бортъ, по окнамъ ночи мѣря

      Среди зеркалъ почтительныхъ опекъ.

      Боль въ сердцѣ пишетъ про себя.

      Томясь въ устояхъ недотроги.

      Не нарушаю словъ. Не голося

      Я