Dualitate II. Овгенъ Байковъ

      А Римъ вдругъ палъ.

      Забудь объ этомъ,

      Не печалься.

      И правда ли, что зналъ

      Тебя, зашедшую поэтомъ?

      Сама себѣ не назначайся!

      А были сутки напролетъ?

      Закрылись ставни

      Бѣлокрыло?

      Не все идетъ себѣ впередъ.

      Кидая сколотые камни.

      То съ нами было?

      Чей ледъ искрится невозвратно?

      Морозъ откуда отзывался

      Въ тепло твое? Не говори.

      Я зналъ тебя. И то – пріятно.

      Я помню: день слегка качался.

      Другимъ того не повтори.

      И цифры выкинь, что есть силъ.

      Зеленое мѣняй на удивленье

      Упавшихъ люстръ на панно.

      Я все сегодня загасилъ.

      Твое прошло уже правленье.

      Но развѣ счастливъ оттого?

      Увы, отъ ускользающаго дыма,

      Что рветъ послѣдній здѣсь закатъ,

      Не скроется молчаніе въ покоѣ.

      На свѣтъ иного Аркаима

      Идетъ, ни въ чемъ не виноватъ,

      Который знаетъ, что есть трое.

      Благополучно слѣдуя листамъ,

      Уложеннымъ покрѣпче черепицы.

      Закрою все. Стоять, часы!

      Не объявлю себя я самъ.

      То прячась подъ листвою я мокрицы.

      То вдохновляясь тамъ, гдѣ пишешь отъ росы.

      На приговорѣ въ вѣчности осколковъ

      Дверей, сошедшихъ въ темноту, оскалъ

      Не продержался въ одиночествѣ потомковъ.

      Но взялъ въ себя наполненности залъ. Сложилось все.

      Сушите вы причалы.

      Несите страхъ къ невѣдомымъ истокамъ.

      По прихоти небесъ въ пути своемъ жестокомъ

      До дна испейте радужность піалы.

      Сотрется вой въ раскрашенныхъ стѣнахъ.

      Дойдя до Бытія безформенныхъ рубахъ.

      Въ свѣчной засадѣ не сломавъ засовы

      Вашъ ликъ запомнятъ, васъ опережая, совы.

      Макая щепку, вынутую ходомъ.

      Въ разспросы подземелья въ нежеланьѣ

      Сравнять всѣ сани съ ржавымъ пароходомъ.

      Пойдутъ въ дома скупые парижане.

      Посмотрятъ вверхъ, забывъ про приближенье

      Луны, не прошенной въ постели.

      На гроздьяхъ не скрипящей карусели

      Узрятъ себя въ роскошномъ пораженьѣ.

      И проходящій улицей ночникъ —

      Monsieur лишь въ капюшона страсти пикъ —

      Узнаетъ страхъ холоднаго ночлега

      И правду тающаго снѣга.

      Онъ скроется, не оставляя ни слѣдовъ,

      Ни свѣта, прикурнувшаго горою

      Въ цвѣтахъ, наложенныхъ на кровъ

      Увѣренной до безымянности пятою.

      Ложитесь, часто не моргая. Колесо

      Небесныхъ сферъ подорвано на льдинѣ,

      Живетъ