Чеченский угол. Ольга Тарасевич
скажу? Что привезу эксклюзив из Чечни?» – забеспокоилась Лика, забираясь на подоконник. Целью данного стратегического маневра являлось созерцание заставки на мониторе. Андрей Иванович имел обыкновение вывешивать на рабочий стол фото очередной пассии. Пассии обладали исключительными модельными данными, и Лика различала их по масти. Ого, на личном фронте шефа без перемен: уже вторую неделю любуется на ту же брюнетку.
– Я думаю, – заявил Красноперов после того, как стиральная доска на лбу разгладилась, – что трех недель более чем достаточно. Ты у нас барышня шустрая!
Соскользнув с наблюдательного пункта, Лика для виду еще поломалась:
– Постараюсь, Андрей Иванович, хотя, вы же знаете, ненавижу халтурить и торопиться.
– Торопись, но не халтурь, – посоветовал шеф. И добавил свое любимое: – Старайся, Лика.
Она с готовностью пообещала:
– Буду. Буду стараться.
И ведь не соврала: действительно, будет. Стараться понять и выжить. А в оболочку слов каждый всегда вкладывает свой смысл.
С романом для издательства дело обстояло сложнее. Он дописывался в жуткой спешке, в режиме нон-стоп и под завывания голодного бой-френда. Поэтому тема любви сообщника обольстительной убийцы получилась бледноватой и особого восторга у Вронской не вызвала. Но переписывать не было ни времени, ни сил, и Лика решила: «Вернут на доработку, так вернут. Переделаю. Проблемы надо решать по мере их поступления».
Наскоро вычитав текст, она свела все главки в один файл и застряла на процессе архивации. Вот так всегда – ведь уже столько раз выполняла эту процедуру, а упрямая книжка никак не желает паковаться.
– Эх ты, горе мое, – чуткое ухо бой-френда уловило сдержанные чертыхания, и он спешно прибыл на помощь. – Это же так просто.
Лика проследила за движениями его пальцев:
– Я нажимала на те же клавиши!
– Значит, плохо нажимала. Кстати, у меня новость.
– Хорошая?
Паша поправил очки и пожал плечами:
– Видимо, да. Я уезжаю в Штаты, в Силиконовую долину. Кормить меня не придется минимум полтора месяца.
Светлая спаленка с примостившимся на столике в углу ноутбуком потемнела, контуры мебели смазали набежавшие на глаза слезы.
Лика обняла присевшего на кровать бой-френда, убеждая себя: радоваться надо по поводу его отъезда, не придется выдумывать малоправдоподобных объяснений. Только дождь слез, заливавший щеки, не принимал никаких аргументов.
– Горе мое, мне обещали хорошо заплатить, – виновато пробормотал Паша. – Я уже согласился.
Не отрываться бы от его пьянящих губ, они как наваждение, как жизнь, не отдать, не расстаться…
– Все будет хорошо, – успела сказать Лика перед тем, как майка и шортики спикировали на макушку торшера.
Вряд ли Паша ее уже слышал…
Вечер просочился в ночь нежно и незаметно, и сквозь сон было так сладко чувствовать: лавина любви накрывает с головой, и счастье совсем рядом, близко, ближе не бывает.
Спросонья не разглядеть