Роза Ветров. Мариам Тиграни
намаза он чувствовал себя по-настоящему счастливым!..
– Перед вами лейтенант Мехмед-бей! – с возгласом набросился он на «врага» и мысленно разрубил его напополам. – На колени, или вам придёт конец!..
– Сломаешь его, и конец придёт тебе, кардешимдир21, – весело отозвался Нариман, внезапно появившись в дверях кабинета. Младший брат тотчас убрал саблю за спину и виновато потупил глаза. Старший улыбался, и Мехмед понял, что тот будет молчать об этом случае, но стыд всё равно душил и сковывал его.
– Как только закончишь медресе, – всё тем же располагающим тоном продолжал Нариман, забрал у брата саблю и аккуратно водрузил её обратно в секретер, – тебя ждёт османский военный колледж. Потерпи ещё чуть-чуть, и ты больше не расстанешься с оружием.
– Как и все османы, – неожиданно горячо парировал будущий лейтенант, и Нариман удивлённо повёл головой. – Говорят, турки созданы для войны.
– Кто тебе такое сказал?.. – спросил юный муддеррис, нахмурив брови. Старший брат, высокий, утончённый юноша с ласковым как у лани выражением чёрных глаз, настоящий просветитель, пацифист и духовный наставник… Нариман восхищал Мехмеда. Как жаль, что они так непохожи!.. Ему самому не хватало ни выдержки, ни сдержанности, чтобы стать муддеррисом, ни духовности, чтобы стать имамом или муфтием. Ибрагим, к примеру, уже в восемнадцать лет по ходатайству отца был приставлен чаушем22 к сераксеру23 султана и мог бы и сам – никто в этом не сомневался! – стать в будущем военным министром.
– Один грек, племянник Абдуллы-эфенди, – как можно непринуждённее пожал плечами Мехмед и развернулся полубоком. Так он мог снова любоваться красотой военного трофея и делать вид, что слова Геннадиоса совсем его не задевали. – Он постоянно твердит, что османы – преступники, незаконно оккупировавшие греческие земли. И не только греческие!
Нариман тяжело вздохнул и, собрав руки за спиной, тоже всмотрелся в секретер с саблей.
– Есть ещё сын русского посла и сын армянских нефтяников, Гюльбекянов. Мне никак не удаётся найти с ними общий язык.
Старший брат снова смолчал, а младший, несколько секунд прождав ответа, решился спросить напрямую:
– Это правда, кардешимдир? То, что говорит этот грек?.. – дрогнувшим голосом произнёс Мехмед.
Нариман вздохнул ещё раз, после чего обернулся к собеседнику и по-доброму улыбнулся ему. Тётя Шебнем с умом выбирала любимца! Юный муддеррис смотрел на Мехмеда с умилением и, замечая в их чертах схожесть – чёрные глаза, тёмные волосы, высокий лоб – с горечью признавался себе в том, что не стоил и мизинца младшего брата. Он сам… был слишком мягкотелым, чтобы бороться со своей судьбой… и чтобы задаваться подобными вопросами. Даже в столь нежном возрасте его глаза никогда не пылали такой смелостью и жаждой жизни, подбородок не задирался так высоко вверх, а руки не сжимались в кулаки в поисках извечных ответов. Сильный маленький воин! Когда-нибудь ему подчинятся не только сербские
. Кардешимдир (турк.) – братик
. Чауш (турк.) – аналог европейского адъютанта
. Сераксер (турк.) – военный министр