Ковчег для Кареглазки. Евгений Леонидович Наседкин
Он разъяренно рычал, и хоть меня таким не удивишь – этот рык мне не понравился. Как обещание страданий. Луна осветила разбитую морду Охотника – и выбитый глаз. Но он не преследовал нас.
Мы чудом спаслись. Правда, с моей стороны это было продуманное чудо. Ведь я знал, что трескуны не умеют плавать.
****
Джип с включенным ближним светом свернул вправо от железнодорожных путей и подъехал к гаражу. Он спешно притормозил, и все равно наехал на опору. Лампы и плафоны, которыми столб был увешан, как новогоднее дерево, со звоном посыпались на капот.
С двери вывалился Гермес. Упав на холодный щебень, он с непривычным удовольствием пролежал несколько минут, прежде чем взобраться по машине, и принять вертикальное положение. Ключ никак не хотел проворачиваться в замочной скважине. Когда все же удалось отворить ворота, он вернулся на окровавленное водительское кресло, и въехал внутрь.
«Птолемей, Дарий, Иеремия… – шептал сзади обездвиженный пастырь Арго. – Птолемей, Дарий, Иеремия». Святой отец пока что был в «чистилище», в искусственном состоянии, в которое можно ввести зараженного в инкубационном периоде, в течение 5-10 минут после инфицирования. Для этого использовался «Армивир» – неудачная вакцина от фуремии. Единственное достоинство препарата – возможность отсрочить потерю разума. Ненадолго, максимально часа на четыре – и тогда сразу после чистилища стартовала метаморфоза.
Армивир давал семьям шанс попрощаться с заболевшим… Реальность оказалась суровей. Вспышка снесла цивилизацию слишком быстро, и прощаться оказалось не с кем. А разработка оказалась в руках Божьего промысла.
Уже внутри гаража Гермес включил фары и оглядел помещение, пыльное и затянутое паутиной. У стен лежали вещи, связанные с железной дорогой: светофор, ящики с шурупами, с уложенными сверху колесными парами, цепи и костыли. В дальнем углу слева стояли две пары шпал и старенькая дрезина. А в углу напротив – большой железный стол со шкафом, завешенным спецовками. Бывало и похуже. Сейчас бы продержаться. И выжить.
Он сделал себе укол. Суфентанил поможет остаться в сознании и в физической кондиции. Когда синдик вылез из авто, его стошнило кровью, но он даже не наклонился – сделал это стоя.
Инъекция начала действовать, и Гермес поволок пастыря как тряпичную куклу, перегибая и переламывая тело в самых неподходящих местах – священник не чувствовал боли, а уложить тело на стол иным способом не удалось бы. Под столом был спрятан ключ от шкафа: Гермес знал об этом, и достал оттуда герметично закрытую коробку. Скальпели, ножницы, жгуты, пластыри и бинты, шприцы и ампулы, наркотики, антибиотики и гемостатики… аптечка, намеренно оставленная здесь богобратьями. Укрытие Синдиката. На всякий случай.
Он разрезал одежду пастыря; штаны, нательное белье под кольчугой, и даже вериги – все в запекшейся крови. На бедре укус, шмат мяса просто вырван. Обширное место вокруг раны покраснело и блестело. Мастер был в невменяемом состоянии, его дыхание было тяжелым и редким, а температура достигла 42-43 градусов.