Ковчег для Кареглазки. Евгений Леонидович Наседкин
эти дни, как хочу я?!
И последний вопрос – наименее важный, но наиболее актуальный – что делать с Цербером? Прогнать? Убить? Это будет, наверное, самое правильное решение. Псина вообще заслуживала быть съеденной, но вряд ли я обреку ее на такую участь.
Спустя час я окончательно удостоверился в том, что и в этот раз мне удалось выйти сухим из воды. Или почти сухим. Приложился к бутыли. Суперспособность… ю-ху-уу!
Осталось похоронить Таню и обработать рану на спине, пока не помер из-за банального заражения крови. Этим я и занялся в первую очередь – снова хлебнул своего пойла и прибинтовал проспиртованный кусок ваты на вывороченное мясо под лопаткой. Согласитесь, место ранения не такое, чтоб я сумел самостоятельно вытащить осколок – хотя я там и поковырял. Плохо, но ничего не поделать – постараюсь что-то придумать позже. Напоследок принял тройную дозу просроченного эритромицина. Ох, и срать теперь буду!
Грабли помогли выудить труп из бассейна. Правда, я чуть не вырвал, пока тащил Танюшу по дорожке к абрикосовым деревьям… и вырыть глубокую яму не удалось – земля оказалась слишком твердой. Это я компенсировал изрядным количеством дикого камня, уложенного на могилке. Из двух досок получился корявенький крест, на котором жирным маркером было написано – «Таня Менаева. 05.06.2013 – 15.04.2028. Покойся с миром, сестра». Искренне считаю, что итог моих стараний был вполне приличным. Еще и Цербер повыл, когда тело скрывалось в могилке – пока я не заткнул его булыжником. Не хватало снова встретиться с краклами!
Пока я возился с похоронной церемонией, заметил на дорожке смятую мокрую бумажку, выпавшую из кармана Таниных джинсов. Корявым почерком, с ошибками (учебный процесс Тани закончился в 4-м классе), там было написано: «Прасти. Баялася тибе сказать, шо трискун укусил меня. Я тибя люблю».
Прасти… я тибя люблю… Как будто меня огрели моим же Кракобоем. Я почувствовал, что не знаю, как жить. Что делать дальше. Танюши не было, и не нужно было ее спасать, вести на север. Исчезла цель. Спермоферма? Она как-то совсем не взлетала сейчас, казалась выдумкой ополоумевшего разума. Это же не серьезно – как может быть взаправдишней мечта иметь гарем из десятка красоток, осеменяемых мной каждый день?!
Прасти, я тибя люблю… Нет, я уверен, что это не было чем-то особенным, связанным с Таней. Это было стандартное пугающее чувство, начавшее посещать меня вскоре после публикации моих стихов в Инсте Алиева. Господи, как этот чурбан ухахатывался! Тогда я хотел вскрыть вены – да ладно, чего таить, я на самом деле покоцался. Едва откачали.
А затем я не впустил в дом закашлявшуюся мать.
Это называется паникой, кажется. Трындец, это суперэмоция. И она приходит ко мне каждое утро, когда я просыпаюсь, и когда мое сознание еще находится так сильно под влиянием подсознания. Я еще называю это «чистым сознанием». И тогда я ненавижу себя… и боюсь. Вдруг кто узнает, что я сотворил?! Совесть и стыд – ужасные палачи, пытающие меня каждое утро.
А вам… бывает стыдно?
Я переклонил