Сценарий 19/91. Быль о том, как я потерял страну. Вадим Шильцын
предшествует творческий подвиг. Пока творческого подвига не случилось, нечего о славе и помышлять, хотя, в момент совершения подвига – никто о славе не думает, а думает лишь про то, как бы поскорей завязать с этим подвигом, будь он неладен.
Морозы стояли истошные, а я числился художником парка культуры и отдыха имени Ленинского Комсомола, который располагался посреди района Люблино. Там, в здании дирекции, пользовался я комнатой художника в качестве жилья. Удобно. Проснулся – и уже на работе.
И вот, сидим мы вечером с Игорем Ерышкановым, пьём чай, а в комнату входит директор театра Балаган – Виктор Григорович – и говорит: «Спасите-помогите, срочно выручайте! Дело крайней важности. В шесть утра вагоны повезут на Манежную площадь, а краска на них облупилась. Надо все облупы закрасить, и колёса надо покрасить, и всю ржавчину, которую увидите – тоже замаскировать. Центр Москвы, всё-таки, а на вагонах ржавчина!» – примерно такое вот он говорит, и обещает выдать нам за труды аж по десятке.
«Ого! – подумали мы с Игорем вслух – Целых десять рублей за какие-то мгновения покрасочных работ. Вот же радость какая!» Краски у меня было много. Недаром я числился художником. Взял ведро белой масляной, две кисти, и пошли мы с Игорем закрашивать ржавчину на вагонах.
Что за вагоны такие? Вагоны самые обыкновенные, строительные, типа бытовок на колёсах. С одной стороны стены модернизированы так, чтобы откинуть их наподобие навесов, а внутри – аттракционы. В каждом вагоне по два аттракциона с призами. Суть аттракционов – разводилово. В одном надо закидывать мячики в сеточки, как в маленьком баскетболе, в другом – сбивать шариками мишени, а в двух остальных надо закатывать шарики в лузы. Большие призы, естественно, никто не выигрывал по причине невозможности, но человеческая тяга к шальной удаче обеспечивала аттракционам необычайную самоокупаемость.
Красота вагонов состояла в оформлении. Их жестяные стенки украшали изображения скоморохов на фоне ромбиков. Вполне себе ярмарочные скоморохи, и фон весёленький, но со временем краска местами облупилась, а жесть покрылась ржавчиной. Образовались бурые пятна, и портили они всю праздничность. Конечно, нельзя такой обшарпанный вид выкатывать на люди, да ещё и на Манежку. Манежная площадь тогда была не такой загромождённой, как теперь, а совершенно лысой, без всякой там архитектуры.
Стоя на морозе и глядя в свете одинокого уличного фонаря на порченное непогодой великолепие, Игорь спросил: «И как это реставрировать?» «А мы не будем реставрировать – утешил я товарища – мы нарисуем облака. Могут же быть облака. Почему на фоне скоморохов и ромбиков не могут быть облака? Вот и у нас будут облака. Белые облака. Празднично, просто и по-новогоднему. Да! Облака!»
Стали мы украшать изъяны облаками. Как подсказывал мой художественный опыт, облака внизу имеют плоские днища, а сверху – чёткие окружности. Я до сих пор так думаю, хотя мог бы как-то переосмыслить и опыт и вкус. Довольно быстро изобразили мы шесть, или даже семь одинаковых, снежно-белых