От мира сего. Ольга Камынина
лучше просто дать мне умереть. Сижу, выковыриваю его в столовой, где реально. Где нереально, такие блюда даже не беру. Дома только в котлеты и тушеное мясо добавляю. При моих редких визитах родственники до сих пор уточняют, не буду ли против, если они приготовят то или иное. И основной (хотя и не единственный) критерий – именно лук. И это только один из множества примеров. Еще мне хорошо помнится из детства, что соседская девочка часто оставалась у нас обедать, я же, в отличие от нее, у них дома ела дважды – один раз бутерброды с вареной сгущенкой в первом классе и лет в 12 на ее дне рождении. В остальное время меня пугала не только незнакомая еда, но даже незнакомые запахи, доносившиеся с их кухни.
В полтора года произошло неприятное событие – меня с воспалением легких положили в детскую инфекцию. Тогда не было принято оставлять мать с ребенком, и я осталась в больнице одна. Мама приходила каждый день, приносила игрушки, но ей не разрешали видеться со мной. Что произошло, до конца неизвестно, но через несколько дней маму попросили забрать меня домой, потому что медицинский персонал не смог со мной справиться. Родители пришли меня забирать и ужаснулись. Им вывели ребенка, который ни на что не реагировал, не отзывался на свое имя, не разговаривал и безвольно позволял себя одеть. В конце концов, что-то в маминых повторяющихся словах: "Оля, Оленька", – пробудило во мне узнавание, и я повисла на ее шее и не отпускала до самого дома. Несколько раз отец пытался взять меня у мамы, все-таки идти было далеко, порядка двух километров, а ребенок в зимней одежде весит немало, но я вцепилась накрепко. Еле оторвали меня от мамы только дома. В общем, на несколько дней я там полностью аутизировалась и отгородилась от мира. Поскольку курс лечения до конца не прошел, то я так и числилась в больнице, а маме пришлось сидеть со мной за свой счет. К счастью, следующий больничный опыт с госпитализацией был уже в 17 лет, когда я вполне осознавала и понимала все происходящее…
Вскоре после этого появилась новая проблема – непроизвольное мочеиспускание как ночью, так и днем. Когда исключили инфекцию, отправили к психиатру. Она назначила для начала травки и решила, что в карту пока ничего не вписывать, чтобы не испортить мне жизнь в будущем. Все-таки во времена советской психиатрии одна запись могла поставить крест и на учебе, и на всем остальном. С дневным мочеиспусканием удалось справиться довольно быстро, а вот энурез мучил меня еще периодически лет до двенадцати. Задним числом можно отследить, что часто он был на фоне тревожных или возбуждающих событий предыдущего дня.
В возрасте двух-трех лет я была очень послушным ребенком – меня можно было оставить возле лавочки со старушками и быть уверенной, что я никуда не уйду, даже в песочницу, расположенную в двух метрах. Мама смеялась, что я не поддавалась на уговоры старушек пойти поиграть и отвечала: "Мама сказала стоять здесь". Да и старше я была довольно послушна. Например, если мне говорили, что эта книга не для твоего возраста, или что-то в таком духе, я верила, и даже в голову не приходило