Затянувшийся отпуск с черной кошкой. Александр Сеземин
рощей. Левее церкви перспектива казалась бесконечной и терялась в наступавших сумерках.
Можно было долго сидеть и смотреть на кажущийся вечным умиротворяющий пейзаж. Все новые и новые детали открывались передо мной, это созерцание завораживало и могло продолжаться бесконечно.
– Так и Создатель мог остановиться здесь после своих трудов праведных, придирчиво осматривая результаты, и задуматься о сущности бытия, – услышал я свой тихий голос, словно со стороны. Эти слова, непроизвольно произнесенные вслух, были не моими, они пришли извне. Я не только не удивился им, но и сама их суть, сейчас и здесь, не вызывала сомнений. Все мои прежние знания о нашем мире тоже никуда не делись, но отошли назад и пока затаились.
Позже пришла и еще одна мысль, уже моя: «Это место находится в ста километрах от столицы, в центре европейской части России, и на таком огромном пространстве нет никого, и нет никаких примет современной цивилизации, лишь есть остатки небольшой деревушки».
Я отмахнулся – не для таких размышлений меня привело сюда провидение, и вдруг понял: совсем не случайно я выскочил из электрички и пошел, как сначала показалось, в неизвестность, нет, я шел не наугад. В деревне меня ждали, я точно теперь знал об этом.
Тени сделались предельно длинными, солнце уже цеплялось за далекую линию горизонта, вечер близился к концу. Я с сожалением встал, подошел к краю обрыва и шагнул вперед. Метра два проехал по крутому склону и отыскал продолжающуюся тропинку, она делала круг и, оказывается, выходила наверх в нескольких метрах левее, через более пологий подъем.
По склону до деревни оставалось около километра, и я заспешил, чтобы успеть до темноты.
Пристанище
Туман сгущался, занимая все пространство пересохшего русла, и казалось, медленно тек, словно некая белая вязкая и невесомая субстанция. Деревня стояла на берегу этой сказочной реки. Холм с церковью превратился в остров, окруженный туманом, и словно оторвавшись от земли, слегка покачивался.
Тропинка подвела меня к деревне со стороны огородов, нырнула в узкую щель между покосившимися заборами, провела мимо заброшенного дома с пустыми глазницами окон и наконец вывела на единственную улицу. Хотя улицей ее можно было назвать условно, здесь не осталось даже никакой колеи от машин, время все сравняло и затянуло вездесущей травой. Исчезла и моя путеводная нить, тропинка, она выполнила свое предназначение.
Выйдя на середину улицы, я растерянно оглянулся по сторонам и только в крайнем доме увидел светящиеся окна. В сумерках я и пошел к этому единственному маячку. Подойдя ближе, увидел, что у дома на скамейке сидит человек и внимательно меня разглядывает. Из-за забора раздалось рычание, потом громкий лай, и его сразу подхватило еще несколько собак в других домах.
– Мишка! Фу! Нельзя! Тихо! – строго прикрикнул на невидимого пса хозяин. Подчиняясь, тот замолчал, но продолжал тихонько ворчать, поскуливая при этом.
– Здравствуйте! – произнес