Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь. Марек Хальтер
история Гусеевой может все равно получить огласку. Глядишь, его назовут прихвостнем Никсона и Маккарти. На руку ли это Вуду? Ему в ноябре переизбираться, и он заинтересован в умеренном электорате.
Молчание.
– М-м-м… Ну, а если дело не выгорит, тебе будет что предать огласке?
– Найдется. Я уже над этим работаю. Сэм… ты же понимаешь, что эти мерзавцы – законченные антисемиты. Просто шпионы – это хорошо, но если к тому же евреи… Из того, что женщина была вынуждена себя выдавать за еврейку, они сделают самые дикие выводы.
– Поглядим, что скажет Векслер. Звякну тебе завтра утром.
Целый вечер я потратил на то, чтобы разобраться в своих каракулях, которые начиркал во время заседания. Это мне дало повод задуматься. Надо ведь рассмотреть и возможность, что рассказ Гусеевой – чистые враки. Моя работенка научила меня не поддаваться чувствам и все оценивать критически. Ведь какая блестящая идея похвалится, что переспала со Сталиным! Ясно, что женщина, побывавшая в лапах такого чудовища, вызовет сочувствие. Ведь он фактически изнасиловал свою невинную жертву. Или взять поддельный паспорт, сфабрикованный УСС. Оказывается, вот в чем дело: якобы ей дал его некий агент Эпрон, с которым она, как утверждает, близко знакома.
Вывод: мутная история! Очень даже мутная.
Вайсберг попал в точку: толика правды делает ложь более убедительной. А уж Вуд, Кон и вся их компашка это правило выучили назубок. Они ведь сами просто гениальные мистификаторы.
Короче говоря, я твердил себе, что не стоит торопиться с выводами. Женщина захотела рассказать свою историю. Что ей еще оставалось? Профессия репортера меня научила все мотать на ус и ничего не принимать на веру.
Я попытался представить Гусееву в тюремной камере. Мне не довелось посещать вашингтонские тюрьмы, но ведь и в любой несладко. О чем она сейчас думает? Очень ли страдает?
Есть ли у нее друзья или какие-то приятели, которые могут ей помочь? Да и вообще, найдется ли хоть один человек, кто бы о ней беспокоился? Сейчас, когда она уже в кутузке, адвокат бы ей очень даже не помешал. Но Вуд и Маккарти вряд ли будут настаивать, чтобы женщина им обзавелась. Да и, скорее всего, у нее не хватит монет, чтобы оплатить хваткого крючкотвора.
Я все же надеялся, что Сэм и Векслер уговорят Вуда предоставить мне местечко на следующих заседаниях. Если нет, то я уже замыслил одну-две каверзы. Например, копии, которые для меня снимет Ширли, можно отдать адвокату, который, пока не поздно, вмешается в ситуацию. Золотое правило нашей профессии: если тебя гонят в дверь, лезь в окно.
Наконец добравшись до койки, я долго не мог уснуть. Ширли права – мне действительно нравилось произносить полное имя этой женщины: Марина Андреевна Гусеева. Оно прозвучало во мраке будто заклинание. Такие женщины не встречаются на каждом шагу. Глаза такой синевы тем более. Уж это чистая правда!
Эдак часа в два ночи я принял твердое решение теперь всегда называть женщину по имени, Мариной. Поскольку она для меня была уже не просто незнакомка, не просто какая-то «русская»…
День второй
Вашингтон,