Токио. Долго и счастливо. Эмико Джин
так, балуюсь разными вещами, но пока ничего серьезно не зацепило. Ну, кроме выпечки. Я отличный пекарь. – Моя глазурь из сливочного крема и творожного сыра стоит того, чтобы жить.
– Твои кузины Акико и Норико выращивают шелкопрядов, – говорит он о принцессах-близнецах. В монарших биографиях женщин сначала указываются увлечения. – Сачико любит альпинизм. Управление Императорского двора впало в истерику из-за принцессы в брюках карго. Чересчур новомодно. – Он улыбается, глядя на меня поверх стакана, так, словно это шутка для посвященных. – А что насчет твоих оценок в школе?
В лучшем случае ниже среднего. Но мой отец – наследный принц, поэтому правду я немного приукрашу.
– Отличные. – Настолько хороши, что я смогла поступить в два общественных колледжа и одну государственную школу. Пью сидр, чтобы не вдаваться в подробности.
– Ты поддерживаешь свою комнату в чистоте? – Он кружит напиток в бокале.
Да от моей комнаты тебя замучают кошмары в стиле «я задохнулся в горе мусора».
– Думаю, я довольно аккуратна. – После всех его вопросов прихожу к одному-единственному выводу: я необыкновенно обыкновенная.
Его грудь раздувается от гордости.
– Ты похожа на меня. В детстве я был очень организованным. – Он внимательно смотрит на меня. Вдруг понимаю, что тоже страстно желаю узнать о нем побольше. Вопросы так и лезут сами собой. Каким еще он был в детстве? Он попадал в переделки? Пожалуйста, хотя бы раз. Но он первым прерывает тишину, как бы с неохотой произнося: – А как твоя мама?
Кручу в руках свой бокал.
– Хорошо. Все еще не замужем. – В моих глазах мелькает огонек. Ноль реакции. Что ж, кажется, в моем случае классический план «Ловушки для родителей» не сработает. Ладно, я справлюсь. У меня был проблеск надежды, что мои родители вновь будут вместе, влюбятся друг в друга и поженятся. Девушки могут позволить себе мечтать.
– Она все еще коллекционирует кружки?
– Да, – тепло отвечаю я. – На ее любимой написано «Йети тоже не верит в тебя».
– А как насчет той, на которой написано «Фанатик растений»?
– Я разбила ее, когда мне было семь. – Как сейчас помню. Мама приготовила мне горячий шоколад. Я взяла кружку, но обожглась и уронила ее. Она тогда заплакала и назвала себя глупой.
– Это я ей подарил. – Он расслабляется. – Она смеялась, как ненормальная.
Замолкаю, вдруг осознав реакцию мамы. Кружка привязывала ее к другой жизни. К моему отцу.
– Она преподаватель?
– Ага. Мама весьма самокритично относится к своей работе. Знаете, как говорится: «Тот, кто умеет, тот делает, кто не умеет – тот учит других»[36].
– Нет, не знаю, – отвечает он. – Но понимаю.
– Ученики обожают ее, коллеги от нее без ума. Она многого достигла, – не останавливаюсь я.
– И она вырастила тебя.
Отец ждет, когда до меня дойдет. Понимание приходит не сразу. Зато когда меня осеняет, по всему телу – от ушей до кончиков пальцев ног – растекается теплое, приятное
Цитата из работы английского писателя Бернарда Шоу.