Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей. Кормак Маккарти
Эстебан… Она слышала, как я уходила из дома. Слышала, как возвращалась.
Ты ничего не отрицала?
Нет.
Ну и что сказал твой отец?
Ничего. Ровным счетом ничего.
Почему ты не сказала об этом мне?
Ты был на горе. Я обязательно все рассказала бы. Но когда ты вернулся, тебя сразу арестовали.
Это он устроил?
Он…
Как ты могла ему в этом признаться?!
Не знаю… Я повела себя глупо. Но ее высокомерие… Я заявила ей, что не дам себя шантажировать. Я была в бешенстве.
Ты ее ненавидишь?
Нет, вовсе нет. Но она постоянно твердит мне, что я должна принадлежать только себе, и в то же время старается подчинить своей воле… Нет, я не испытываю к ней ненависти. Просто она не в силах удержаться от соблазна… Но я разбила сердце отца… Я разбила его сердце.
Он так ничего тебе и не сказал?
Нет.
А что он сделал?
Встал из-за стола. И ушел к себе.
Ты рассказала ему все, когда вы сидели за столом?
Да.
При ней?
Да. Он встал, ушел к себе, а на следующий день до рассвета уехал. Поседлал коня и уехал… Взял собак и отправился в горы. Я думала, он хочет найти тебя и убить…
Она заплакала. Люди за другими столиками бросали на них удивленные взгляды. Она сидела, опустив голову, и беззвучно рыдала. Только чуть вздрагивали ее плечи и по щекам катились слезы.
Не плачь, Алехандра… Не надо.
Она покачала головой:
Я все разрушила… Я хотела умереть.
Не плачь. Я все исправлю.
У тебя ничего не выйдет, возразила она и посмотрела на Джона-Грейди.
До этого он не знал, что такое отчаяние. И только теперь понял, что это такое.
Он отправился на гору? Так почему же он не убил меня?
Не знаю. Может, опасался, что тогда я покончу с собой.
Ты бы это сделала?
Не знаю.
Я все исправлю. Ты должна мне позволить…
Она покачала головой:
Ты ничего не понимаешь.
О чем ты?
Я не подозревала, что он может перестать любить меня. Я думала, что он на такое не способен. Но теперь вижу, что ошибалась.
Она вынула из сумочки платок.
Извини… На нас смотрят…
Ночью шел дождь, ветер вносил шторы в комнату, и было слышно, как струи воды с шумом падают на каменные плиты дворика. Он крепко прижимал к себе ее нагое бледное тело, а она плакала и говорила, что любит его. Он предложил ей стать его женой, говорил, что может зарабатывать на жизнь, что они уедут к нему на родину, будут жить там и ничего плохого с ними не случится. Она так и не смогла заснуть, а когда он проснулся поутру, увидел, что она стоит у окна в его рубашке.
Viene la madrugada[168], сказала она.
Да.
Алехандра подошла к кровати, села на краешек:
Я видела тебя во сне. Мне приснилось, что ты умер.
Вчера?
Нет, давно. Еще до всего этого… Hice una manda…[169]
Чтобы сохранить мне жизнь?
Да. Тебя пронесли по улицам города, в котором я никогда не бывала. На рассвете. Дети молились…
Вот и рассвет
Я дала обещание…