Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство. Лариса Тимофеева
шла война с Персией, продолжалась распря с Габсбургами за Венгрию. Дабы снискать расположение Аллаха и во славу его, султан Ахмед и решил построить великую мечеть. И не избежал скандала.
– Какого скандала?
– Вокруг Ахмедие построили шесть минаретов, столько же, сколько было вокруг главной мечети ислама аль-Харам в Мекке. Равное количество минаретов объявили святотатством, разразился скандал, и чтобы замять его, султан Ахмед пристроил к аль-Харам ещё один минарет – седьмой. Намеренно было совершено «святотатство» или нет, доподлинно не известно. По легенде виноват архитектор, перепутавший слова, схожие по звучанию – «алтын» и «алты». Султан будто бы велел покрыть минареты золотом, а архитектор понял, что ему велят построить шесть минаретов.
– Ну да, ну да! А минареты-то выстроили за одну ночь, султан увидел результат на утро, посчитал: раз, два, три… шесть?! Святотатство, однако! Знаешь, случись подобное в Европе, европейцы, скорее всего, потребовали бы снести «лишний» минарет. И для острастки, и чтобы непревзойдённое оставалось непревзойдённым.
Серёжа покачал головой.
– Не знаю, Маленькая, не уверен.
Близ мечети мы зашли в магазинчик женской мусульманской одежды, купили мне платок, и девушка-продавец помогла надеть его правильно. Лёгкое пальто, наверное, летнее, она предложила надеть прямо на дублёнку и не покупать, а просто вернуть его после посещения мечети.
– Давай зайдём через ворота султана, – предложил Сергей и привёл меня к проходу, перегороженному цепью. – Султан приезжал верхом, и цепь понуждала его склонить голову, прежде чем попасть в дом Всевышнего.
– Справедливо, – сказала я. – Какая бы власть у тебя не была, но и ты во власти Бога.
– Справедливо, – согласился Сергей. – Надо сказать, Ахмед Первый был неплохим правителем, власть получил ещё ребёнком – в тринадцать лет; правил самостоятельно и умер в двадцать семь, через год после завершения строительства мечети. Он не выиграл ни одной войны, но в народной памяти сохранился, как хороший правитель.
– Ему повезло. А может быть, дело не в везении, а в том, что турки с бо́льшим уважением относятся к собственной истории, чем мы. Нашего Ивана Четвёртого Грозного кто только не пинал – и свои, и чужие. Первый венчанный царь Руси, государь, увеличивший государство вдвое – к концу его правления Россия стала размерами больше Европы. Государь, пресекший феодальную раздробленность, покончивший с набегами разного рода остатков татаро-монгольской орды, известен средь потомков как тиран, многоженец и убийца собственного сына. Оболган даже как отец. А ведь при нём был принят самый прогрессивный на то время свод положений, определяющих нормы государственного, судебного, уголовного и церковного права.
– Ну, Ахмеду как государю далеко до Ивана Грозного, – улыбнулся Сергей. – С Грозным можно сравнивать разве что Сулеймана Великого. Но ты права, Девочка, не каждому правителю удаётся пройти сквозь призму времён не запятнанным ложью. Великие всегда находятся под судом. Под судом истории, под судом историков. Их и судить всегда