Иммигрантский Дневник. Николай Накропин
строек, где таблетка аспирина – знак «конец ремонтных работ» – с новой мощью зажигает мотор. Автобаны – это кровяные сосуды страны.
Колеса машин бьют по пазам между бетонными плитами, очевидно, довоенного дорожного покрытия. Будучи едва не сбитым с ног ветром от очередного зверя, на запредельной скорости выпрыгнувшего из пустоты, пришло грустное осознание факта: как руками ни маши, никто не остановится. Гигантская скорость отнимала надежду на шальную случайность. Распевая во весь голос под оркестр из шинных покрышек, я начал движение в ту сторону, куда катился поток. Часа через полтора быстрой ходьбы по белой полосе, определяющей край автобана, передо мной появилась надпись «Тюрингия». Эрфурт – крупнейший населенный пункт и столица этого региона. Наступил зимний вечер. Боюсь соврать, как долго я еще шел. Мерцающее неоновое свечение и гигантские синие знаки с названиями городов дали понять, что здесь моя дорога перекрещивается с другой, тоже очень большой. Найдя в списке Эрфурт и выбрав верное направление, я сменил пластинку – с кинчевского рока перешел на тягучие распевы, бывшие ходовыми в раннесоветские годы.
Спят курганы темные,
Солнцем опаленные,
И туманы белые
Ходят чередой.
Через рощи шумные
И поля зеленые
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.
Незаметно поля сменились дремучим лесом. Белизна снега быстро растворялась среди деревьев, вплотную подступивших к автобану. Колючая проволока еловых ветвей и смола стволов магически приковывали взгляд. Уже минут сорок не было видно ни единого населенного пункта. Успокаивало, что никакая тварь лесная, никакая кикимора на автобан не выйдет.
Ноги изрядно устали, когда вдалеке опять появились горящие рекламные огни. Дорожные знаки стали встречаться чаще, и по ним я узнал, что приближаюсь к городу, название которого слышал из рассказов сослуживцев – кое-кто из нашей роты был к нам переведен именно отсюда. Здравствуй, колыбель немецкого просвещения. Здравствуй, Веймар. Не довелось мне увидеть твои памятники, улицы, по которым прогуливались Ницше и Гете. Но ты дал передышку на моем многочасовом пешеходном марш-броске вдоль автомагистрали. Здравствуй, бензоколонка, твои яркие буквы и цифры. Тепло твоего магазинчика. И надежда договориться здесь о попутке.
Меня подобрал бизнесмен. Прервав мое «ай эм а стюдент» требовательно нервным движением руки, он предоставил мне возможность в покое осознать, как со стороны выглядит человек, идущий вдоль автобана. Выхваченный светом фар кусок дороги и леса, стоявшего черной стеной с неясным контуром пешехода, смотрелся привлекательнейшей наживкой для полиции. Проверка документов была бы фатальной и автоматически означала конец. Армейский политрук на еженедельной политинформации проповедовал о договоренности, согласно которой власти ФРГ обязывались выдавать беглецов