Из переписки моих родственников. Военные годы: 1941-1945. Ирина Валентиновна Роскина
пока трудно будет поддерживать с тобой регулярную переписку. Однако ты обязательно пиши на мой московский адрес. Мотя[24] будет как-нибудь мне доставлять твои письма. Я очень беспокоюсь насчет того, что ты без денег, но пока еще никак не могу уладить этого вопроса[25]. Надеюсь, что в ближайшее время все это благополучно разрешится. Будь здорова, спокойна, весела, кланяйся Алеше. Крепко целую тебя и обнимаю, пиши поподробнее. Папа.
Дорогая мамуся, сразу по получении твоей телеграммы из Гаврилова Яма я выслала тебе 200 р. Вчера пришла твоя телеграмма Гошке[26], где мы старались прочесть между строк. Ясно, что ты не работаешь. Об условиях жизни вашей мы примерно знаем по письмам других, в частности Нади Копелянской. Хотела выслать тебе сегодня [денег], но тут распространился слух, что детей может быть переведут в другое место. Поэтому я пока воздерживаюсь, а завтра, наверное, вышлю, если узнаю что-нибудь точнее. В связи с предполагаемым Мариным отъездом[27] я получила расчет в лаборатории, стоило это двух дней терзаний и унижений. Сейчас иду за деньгами. Тем временем у Мары ситуация изменилась и теперь я совсем не знаю, как быть. Ехать к вам или ждать изменений у Мары – не знаю. Вечером будет семейный совет. Во всяком случае будь готова к неожиданностям любого рода. Гошка возможно тоже выедет на периферию. Пиши на адрес Нюши или Веры Львовны[28] – они самые сидячие. Замоталась со сборами очень. До сих пор от тебя нет письма, только телеграммы. Мамуся, родная, держись, кушай и не переутомляй себя. Целую, Лида
Дорогая Лидусенька, я в ужасной тревоге о вас, и в частности о Гогоше: не получила от него ничего, а послала ему 4 письма и 2 телеграммы. От тебя получила только письмо от 11-го, ждем с нетерпением дальнейших известий.
Вчера водили детей[29] в баню. Маленьких я сама мыла и одевала; все прошло совершенно благополучно. Здесь очень славная врачиха по фамилии Шафер, она составляла на всех медицинские карточки. Настроение у ребят хорошее, преимущественно у маленьких. Наташу пристроили работать в библиотеке (своей) и она как-будто немножко успокоилась. Скрашивает жизнь земляника.
Лидочка, сколько ты работаешь и когда возвращаешься домой? Все-таки ты спишь в своей кровати и нормально питаешься, а это немало значит.
Уехала ли Женя Будде? Мне теперь очень жаль, что Гуленька[30] не здесь. Знакомых есть порядочно, но всем некогда. Освобождена ли Ниночка[31] от работ? Как ее здоровье и как твое? Что поделывает Беллочка[32]? Вчера я писала Сарре. Думаю о вас всех постоянно. Приехала женщина из Ленинграда, я имела вести от 16-го.
Радио у меня есть в квартире, т. ч. я в курсе событий. Не знаешь ли ты, что с С<ергеем> Д<митриевичем>? Шура тоже мобилизован. Если тебе звонит В. Л., скажи ей, что Наташа писала ей несколько раз, она здорова. Телефон В. Л. Б-2–82–08. Лидочек, еще нет месяца, что началась
Матрена Филипповна Оношко, соседка А.И. Роскина, помогавшая ему по хозяйству.
Вопрос с деньгами уладить не удалось. Так как Роскин пропал без вести и не был признан погибшим, его дочь не получала денежного аттестата (о системе оплаты военного труда на фронте см. подробно https://rb.ru/article/kak-byla-organizovana-oplata-truda-na-fronte-v-period-velikoy-otechestvennoy-voyny/7473807.html). Очень разные были аттестаты в зависимости от войска и звания военнослужащего, но у моих родственников никакого не было.
Г.Д. Рабинович еще оставался в Ленинграде. ГОИ (Государственный оптический институт), где он работал, эвакуировался в самом конце июля.
Одиннадцатого июля было принято постановление об эвакуации Конструкторского бюро металлического завода (ЛМЗ), где работал М.И. Гринберг (ГКО № 99сс от 11.07.1941 г.)» (http://lmz-150.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=12&Itemid=35), однако фактическая эвакуация затянулась.
В.Л. Роскина.
Детей, эвакуированных с лагерем ленинградского Литфонда.
Гуленька – это Галя, дочь Е.Н. Будде и Г.А. Зейтленка.
Видимо, речь идет об оборонительных сооружениях, которые строились, в большинстве своём, руками женщин и подростков. Мужчины уходили в армию и ополчение, а около 475000 женщин строили. У Нины Лазаревны Френк был туберкулез – мне не удалось узнать, освобождали ли по этой болезни.
И.И. Гринберг.