Ярый Жан. Алексей Степанов

      Купаясь в роскоши желанной,

      Грустит она и непрестанно

      Припоминает отчий дом,

      Простое ситцевое платье

      И двор, где каждый был знаком,

      И первые любви объятья,

      И хризантемы под окном.

      И ту цветущую весну,

      И трепет первых поцелуев,

      Ту ночь, когда, запрет минуя,

      Она стонала в тишину.

      Его невинную поспешность.

      И дней, минувших безмятежность.

      Совсем другой была столица.

      Но был другим и прочий мир.

      Венеция, Мальдивы, Ницца —

      Страдающих «рабов» кумир.

      И к ним она опять стремится.

      Что толку с перемены места?

      Коль снова тащишь за собой

      Себя и собственной рукой[11]

      Мешаешь собственное тесто.

      Как та ворона, ловишь блестки.

      Ты – шут, терзающий подмостки.

      Ты – супчик из морских рептилий,

      И жизнь твоя – кричащий сюр.

      Мечтаешь, чтоб тебя любили,

      Твои наряды от кутюр,

      И все тебя боготворили.

      Ты лишь обертка от конфет.

      Пустая, без начинки даже.

      Под толщиною макияжа,

      Обычной карамели нет![12]

      Следами разочарований

      Усыпан путь твоих исканий.

      Ты веришь в вечную любовь,

      Не зная ей определенья.[13]

      И в новый омут без сомненья

      Себя бросаешь вновь и вновь.

      И поддаешься искушеньям.

      А муж? А муж объелся груш.

      Коллекцией заморских жен

      Был шейх арабский окружен

      Из тридцати прекрасных душ.

      Но он издох в стране далекой.

      Настасья стала одинокой.

      Готова за любовь, ликуя,

      Привыкнув деньги не считать,

      С лихвой платить; но поцелуя

      По зову сердца не видать.

      Того, что, свежестью волнуя,

      Как ветер, небо вдохновлял,

      Неловкости своей стесняясь

      И тут же страстью увлекаясь,

      Губ алых лепестки ласкал.

      То негодяй, то алкоголик,

      То лжец, то бабник, параноик —

      Такая грустная колода.

      С раздачи получаешь шваль.

      И так уже почти два года

      Скрываешь лютую печаль.

      Не зная лучшего исхода

      Играешь роль богатой дамы,

      Не в силах все вернуть назад,

      Пойти с поклоном в деканат,

      Поставив точку этой драмы.

      Все чаще и полней бокал.

      А твой фарфоровый оскал

      Сияет ветошной тусовке

      На «Крыше мира»[14]. Суета!

      Крутые? Нет, лишь часть массовки!

      Пугающая пустота.

      Герои чей-то постановки.

      И будто снег средь бела