Доктор Захарьин. Pro et contra. Виктор Тополянский
target="_blank" rel="nofollow" href="#n165" type="note">165
Тезис Чичерина о «неглупом человеке с твёрдым характером» оспаривали государственный секретарь Половцов и редактор-издатель журнала «Вестник Европы» Стасюлевич. Первый видел в Толстом человека «весьма дюжинного ума и чрезвычайного упрямства», с успехом заменявшего ему твёрдость характера, второй же рассматривал твёрдость и непреклонность Толстого только как результат «его несомненной способности путём интриг, иногда даже просто явной лжи и клеветы приобретать себе влияние».166 Однако Александр III, отдавая себе отчёт в глубоко эгоистических устремлениях этого «злого духа двух царствований», по выражению Кони, полагал всё же, что Толстой «оказывает благотворное, консервативное и строго монархическое влияние в государстве».167
Ранней весной 1885 года затянувшееся недомогание вынудило министра внутренних дел искать врачебной помощи. Кто-то посоветовал ему отдохнуть на Южном берегу Крыма, но там его самочувствие значительно ухудшилось. Испуганный и расстроенный, граф покинул Крым и на обратном пути в столицу завернул к Захарьину, оказавшему Толстому, по словам графа, «огромную пользу». Какой недуг сразил могущественного сановника, осталось, однако, государственной тайной. Злые языки, как это нередко бывает в подобных ситуациях, поговаривали о сифилисе сердца и даже ссылались на описанного Захарьиным больного, страдавшего частыми приступами сердечной астмы. По свидетельству государственного секретаря Половцова, зафиксированному в его дневнике 30 апреля 1885 года, Захарьин обнаружил, что граф «одержим четырьмя неизлечимыми болезнями».168
Согласно великосветским сплетням, Захарьин категорически отказывался от солидных гонораров, неоднократно предлагавшихся ему Толстым, и довольствовался одной лишь честью лечить Его Сиятельство. Совершенно растроганный заботой и почтительностью Захарьина, граф довольно долго ломал голову над проблемой адекватной оплаты услуг маститого профессора, пока не набрёл наконец на два нетрадиционных способа его вознаграждения. Прежде всего он заказал художнику свой портрет и 12 октября 1885 года отправил его Захарьину вместе с сопроводительной эпистолой, начертанной разборчивым, но дрожащим почерком:
Милостивый Государь Григорий Антонович,
Полагая, что Вам приятно будет вспомнить о человеке, обязанном Вам своим здоровьем, позволяю себе послать Вам на память обо мне мой портрет. Говорят, что он очень похож и что верно схвачено выражение лица. Если это так, то этот портрет должен выразить всю признательность к Вам за исцеление меня от опасной болезни.
С тех пор портрет Толстого служил единственным украшением приёмной Захарьина в его особняке на Первой Мещанской улице. Через два с половиной месяца Захарьин получил ещё одно послание графа, наглядно показавшее, что напускное бескорыстие способно приносить иногда весьма ощутимую прибыль:
Милостивый
Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. М., 1966. Т.II, С.189–190; М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке. СПб., 1912. Т.III, С.760–761.
ОПИ ГИМ, Ф.205. Е.х.2. Л.81,81об.