Театр «Глобус». Роман. Андрей Гальцев
правой половины, ногой упёрся в край левой половины, в изрядно стёршуюся бронзовую овцу и потянул что есть мочи. Показался прохладный свет, расступилась щель, откуда с воем вылетел сквозняк. Они протиснулись против ветра на ту сторону. Закрыть ворота оказалось ещё трудней: пришлось тянуть вдвоём.
Перед ними раскинулся просторный зал, загромождённый всевозможными предметами, включая ладьи с дырявыми парусами, сани, древние жилища. Ровное прохладное освещение производил сам воздух, отчего предметы, охваченные светлыми сумерками, не имели теней. Ярким был лишь высокий купол, служивший небом.
– Что это? – спросил Крат религиозным голосом.
– Склад старых декораций, – небрежно пояснил вожатый.
– Не понимаю.
– Для начала гостя надо угостить.
Они углубились в холмы вещей. Некоторые были кое-как сложены, а иные сгрудились вповалку и торчали вверх тормашками. Мебель, сухие деревья, одежда, посуда, бочки, памятники, скамьи, чучела животных, шалаши, палатки, шатры, фасады теремов, лодки, оружие разных веков, знамёна, доспехи, манекен кита, на котором сидела группа китайцев, выполненных, похоже, из папье-маше; настоящие или искусственные пальмы; живая ель с большой снегурочкой под нижними ветками – она спала на потемневшем хлопковом снегу; обломки фрегата, покоящиеся как бы на морском дне, затонувшие пушки и несколько скелетов здесь же. Крату попалось на пути пушечное ядро, потрогал – чугун.
– Сейчас устроим привал, уже близко, – утешал вожатый, хотя Крат был переполнен удивлением и не нуждался в пище.
Они встали перед земляным бугром, имеющем в своём склоне низкий глубокий вход.
– Это лЕдник, там ещё надолго хватит продуктов.
– Настоящая пища?! – не поверил Крат.
– А как же, и лёд натуральный! Склад засыпан торфом, по обычаю поморов и викингов.
Он указал на ручеёк настоящей воды, что вытекал из-под стен ледника, тонкий ручеёк вился по полу среди антикварных куч; вдоль него росли белёсые травинки.
– Я сейчас, – пригнувшись, вожатый нырнул в погреб и плотно закрыл за собой дверь.
Крата искушало недоверие. Он видел всё основательно и подробно и всё же не верил. Верил и тут же не верил; от быстрой смены этих состояний он дрожал. Глаза демона, внимательно стоящего рядом, вновь засветились.
Вожатый вскоре вышел из погреба, держа на груди круглый сыр и несколько вяленых рыбёшек. «Это не сон, это безумие, или я уже умер», – подумал Крат и огляделся, надеясь увидеть какой-нибудь выход в разумный мир. Усилием воли он удерживал ум в равновесии, утешая себя, как ребёнка: ничего, ничего, всякое бывает, это пройдёт.
Они уселись на полянке под сучьями дуба, на котором не было ни листвы, ни коры, зато висел некий высохший удавленник – возможно, муромский лесной атаман, казнённый обиженными купцами.
Демон глазасто светил на еду. Вожатый делал вид, будто ест, но лишь трогал губами рыбу и вхолостую жевал.