Поросль. Ирина Сергеевна Родионова
понимаешь, с кем…
– Послушайте, – вмешался второй мужчина с полноватым лицом и сросшимися бровями. – У вас сегодня погибла дочь, а вы надрались до скотского состояния. Даже сказать ничего не можете. Сидите уж лучше и слушайте.
– Да как ты?! – задохнулась мать возмущением и ударила кулаком по столу. Зазвенели стаканы. – Как ты можешь?! Я одна всех детей воспитываю, я… Одна! Мне тяжело, да! Я имею право…
– Завелась, – выдохнула Аяна. – Я пойду. Вы только… Скажите, почему Машка… Маша под поезд попала. Что-то узнали?
– Да, – медленно произнес сероглазый, будто раздумывая, говорить ли ей. – Друзья сказали, что Маруся думала о самоубийстве, не хотела жить. И сама прыгнула под поезд.
– Нет! – рявкнула мать и зашлась ненатуральными пьяными слезами, подперев голову рукой.
– Не может такого быть, – сказала Аяна, стиснув кулаки. – Да Машка бы никогда… У нас немного поводов для радости, сами видите. Но Машка… Она самая весёлая: и букашек любила, и каждый цветочек. Она бы этого не сделала.
– Разберёмся, – пообещал сероглазый.
Аяна вышла из кухни, чувствуя, как мир кружит перед глазами. Все вокруг казалось ей тягучим сном. Остановившись на пороге детской, Аяна поняла, что не сможет открыть эту дверь, ощутить въевшийся в матрасы запах мочи, затхлость, одиночество…
Просто не сможет.
Не сможет глядеть на осточертевшего Петьку. Беспомощного Илью. Молчаливую Лидку.
Она постояла в коридоре, прижимаясь спиной к засаленным обоям. На кухне гремели голоса, мать всхлипывала и звякала стаканом. Аяна знала, что наутро она и не вспомнит о Машке, всё придётся рассказывать с начала.
Не выдержав, Аяна подхватила ветровку, сунула сигареты в карман и выбежала в подъезд, не закрывая за собой дверь.
Солнце уже скрылось за домами, но сумерки запоздали где-то по дороге к ночи. Прохлада ручьями бежала по асфальту, покалывала щёки и заползала под тонкую ветровку, а сломанную лавочку у подъезда завалило пожухлой листвой. Осень…
Аяна присела на лавку, скрестила длинные ноги и закурила. Щелкнула зажигалка, осветила тёплым огоньком её бледное лицо. Мимо пробежала соседка, по обыкновению и не подумав поздороваться, – женщина с идеальной осанкой и надменным лицом, существо из другого мира. Аяна проводила соседку пустым взглядом. Из их квартиры доносились приглушённые голоса, мать рыдала, а сероглазый курил, высунув лицо в приоткрытую форточку. Заметив Аяну, он погрозил ей пальцем и выбросил бычок на улицу. А потом плотно закрыл окно, отсекая разговоры.
К лавочке подбежал Санёк, взъерошенный и раскрасневшийся. Короткие шорты и нестираная футболка потемнели от пыли, но Санёк рухнул рядом с сестрой совершенно счастливым. Вытянул руку.
– Чего? – спросила она неодобрительно и затянулась.
– Дай сигарету.
– А ничего тебе больше не дать?
– Жрать ещё хочется, но и сигареты хватит.
– Иди отсюда, – посоветовала Аяна. – Мелкий ещё.
– Дура, – вспылил Санёк, слетая с лавки, будто она стала раскалённой. – А ещё сестра