Эпоха полного абзаца. Эпический верлибр. Эдуард Вячеславович Струков
до небес,
теперь впереди абсолютно ничего не было видно,
но водители скорость пока не сбрасывали —
уж очень хотелось им побыстрее встать под выгрузку.
– Нач-чальник! – встревоженно заикнулся Толик.
– Чего, Анатолий? Может, сбавим немного?
– Надо бы этого… того… – проскрипела охранница.
Тогда-то и случилось непонятное и страшное.
Что-то знакомое мелькнуло там, среди пыли,
это был синий борт ЗИЛа, шедшего впереди,
в кабине на миг наступила странная тишина —
и тут вдруг они все втроём дружно заорали:
– Б*яяяяяяаааааать!!!
Потом был визг тормозов и громкий удар.
Всё завертелось, словно в калейдоскопе.
Степанов видел ошалелые глаза водителя,
его двигавшиеся губы, но не слышал ни звука.
Ручка двери прогнулась под вялой ладонью,
он вывалился на дорогу, но ноги его отказали,
колени подогнулись, тело рухнуло на землю.
В ожидании взрыва он перекатился в сторону,
закрыл лицо руками, вжался в пыль и замер —
только что три тонны пороха врезались в машину,
где лежали ещё три десятка таких же точно ящиков,
нагревшихся за день на июльской жаре,
удар пришёлся почему-то наискось, в бензобак,
счёт предстоящего взрыва шёл на секунды…
Степанов закричал водителю: – Сдай назад!
Он не видел, кто из них остался в кабине,
но верил, что кто-то там всё-таки есть,
двигатель зарычал, раздался звук рычага,
водитель сумел включить передачу заднего хода,
машина отъехала назад метра на три —
слава Богу, что дорога оказалась пуста.
Ясное дело, сам порох от удара никогда взрывается,
но в горящей машине может сдетонировать так,
что воронка будет потом метров на двадцать.
Шедшая впереди них машина чудом не загорелась —
бак ЗИЛ-130 оказался пуст по причине того,
что предприимчивый Санёк слил поутру
ещё полведра бензина какому-то приятелю.
По дороге они с тётей Галей крупно повздорили,
пока ругались – прохлопали показания датчика,
которому давно скрутили голову в известных целях,
машина заглохла, водитель "катапультировался",
шустрый Ёлкин успел «ласточкой» нырнуть в кювет,
а охранница застряла в кабине и чуть не сошла с ума.
Толик при ударе запрыгнул с ногами на сиденье,
тётя Маша так вообще потеряла человеческий облик —
всё было понятно, кроме одного-единственного —
как так Санёк умудрился развернуть машину боком,
сам он ссылался на то, что заглохший движок
отвлёк его внимание от управления рулём,
что ж, оставалось только развести руками: "Судьба!"
Дело происходило уже в девяносто втором,
поэтому историю решили от греха замять —
охранницам через месяц объявили благодарность,
водителям