Дважды войдя в одну воду. Людмила Волынская
твои в банку поставила. Они пахнут так здорово. Всем нравится, – тихо обронила она с горьковатым привкусом вины.
Казалось бы, куда уж больше? Ан нет! Обласканное Светкиными словами, его чувство собственного достоинства, тотчас забыв о кошачьих повадках, вспомнило о своей птичьей натуре и залилось соловьиными трелями.
– Дюймовочка, я люблю тебя, – еле слышно пропел он в трубку.
В ответ ему донеслось такое же тихое и невыразимо прекрасное:
– Я тебя тоже…
Ну, что такого прекрасного было в этих коротких словах? Это уму непонятно было. А душа-то все понимала и, наполнившись до краев прекрасной мелодией любви, отключилась. Отключилась и опустилась с заоблачной высоты на грешную землю.
Спрятав мобильник, Андрей оглянулся, не слышал ли кто-нибудь его воркования. Друзья и без того поддевали его, называя влюбленным пингвином. Это Светкина душа, поющая в унисон с его душой, правильно все понимала. Но стоило ему мысленно попытаться влиться в привычный ритм их тусовки, как он сам себе стал казаться глупым влюбленным пингвином. Как ни странно, за весь день он так ни разу не попытался представить себя лишь в роли будущего отца.
5
Не спеша он направился к дому, собираясь войти в подъезд с черного хода. Как шутили сами жильцы, здание, в котором они вели «коммунальный образ жизни», было построено еще при царе Горохе. Если и не при Горохе, так при царском режиме, точно. И имелось у него два входа. Парадный – для господ, черный – для слуг.
Революция, как известно, всех уравняла, сделав из тех, кто был ничем, какого-то загадочного «всем». Вряд ли кто-нибудь из жильцов послереволюционного времени пытался разгадать смысл этого слова, довольствуясь уж тем, что мог жить в комнатах, где раньше жили господа, и входить с какого угодно входа: с парадного и с черного. Так как времена были трудные, жильцам было не до подобных размышлений. К тому же для этого нового типа «господ», живущих не намного лучше бывших господских слуг, быстро придумали новое название – товарищи. Но, опять же, времена были трудные. Время понемногу менялось, менялись и ожидающие расселения жильцы в коммунальной квартире. А два входа так и остались и назывались по-прежнему – парадный и черный.
Когда Андрей спешил или хотел проскользнуть незамеченным, лучше всего было входить с парадного входа, то есть, с улицы. Когда же хотелось подольше задержаться во дворе, лучше было идти к черному входу. Он любил свой двор. Там прошло его детство, можно было встретить знакомых, собиравшихся по вечерам в беседке. Даже старушки, в теплое время года плотно заполнявшие скамейки, не были им помехой, так как двор был засажен кустами сирени и жасмина, ставшими для жильцов со временем настоящей головной болью. В прямом и в переносном смысле.
Меньше всего Андрей мог ожидать, что когда-нибудь за одним из этих кустов откроется ему тайна, о существовании которой он даже не предполагал.
Услышав из-за цветущего куста жасмина голос матери, Андрей остановился.