Семя Пунии. Ад Дахиль. Вагиз Азатзаде
поручиться.
Когда воинственность снимает свой шлем, открывается истинное лицо воина, и он оказывается чьим-то сыном или земляком. Да и вообще в нем можно увидеть многое из того, что есть и в тебе самом.
Хушар постарался успокоить Хасана. Его особенно тронула история с казной. Пленники оказались честными воинами, которых только злоба толкнула на преступление.
– Хорошо, – сказал он. – Если все, что ты нам сказал, окажется правдой, то считай, что вам повезло. Мы вас отпустим.
Было решено отпустить командира лазутчиков в сопровождении двух воинов Мустафы, внешне чем-то похожих на пленников, а их самих оставить в лагере под стражей. Как следовало из показаний всех троих, отряд сирийцев составлял две сотни всадников и сотню пеших воинов. Еще около пятидесяти человек находились в обозе.
Мустафа приказал собрать всех способных носить оружие и разделить на три группы. Две из них под командованием Хушара выступят в поход, а третья во главе с Мустафой, надежно укрепившись, останется в городе. У Хушара под началом было сто бедуинов на верблюдах, и еще около сотни всадников набиралось из степняков на маленьких быстрых лошадях. Три сотни воинов было решено посадить на вьючных лошадей, мулов и верблюдов. В открытом бою против сирийской конницы силы были бы равны, но воины караван-баши рассчитывали на успех благодаря внезапности нападения. Оно должно было произойти перед рассветом, когда сон особенно глубок.
– Надо решить дело одной стремительной атакой, – напутствовал Хушара Мустафа, хотя это было и без того решено на совете. Одновременно он отправил гонцов к ближайшим стоянкам караванов, чтобы предупредить путников и попросить помощи у властей. – А если задача окажется неисполнимой, – продолжал караван-баши, – не рискуй жизнями людей и возвращайся, скоро к нам придет помощь. Старайся сохранять свою голову холодной.
Юноша поцеловал руку господину и спросил:
– А можно взять с собой Ад Дахиля?
– Зачем это? – недовольно поморщился Мустафа.
– Он принесет нам удачу.
Караван-баши ничего не ответил.
Хушар знал, что молчание господина знак согласия, но все-таки продолжал ждать ответа.
– Хорошо, – сказал наконец Мустафа. – Но девчонка останется здесь, ею я не могу рисковать.
И как ни упиралась Хатун, как ни требовала взять и ее в поход, но серая кобыла мальчика и белый арабский скакун Хушара унесли своих седоков вперед, навстречу славе или гибели, а она осталась в лагере. Иншалла.
Около часа оставалось до рассвета, когда отряд Хушара прибыл к устью высохшей реки. Под защитой ее крутых скалистых берегов и располагался лагерь сирийцев. Были видны костры и движущиеся тени. Лагерь начинал просыпаться, ведь скоро утренний намаз.
Хушар хотел начать сражение до молитвы, не дав опомниться противнику. Он решил сводный отряд оставить в резерве, а в атаку послать степняков. Командира лазутчиков приказано было связать и в случае