Я – человек. Роман об эмиграции. Елена Будагашвили
ответила: «Потому что в двенадцать лет дети уже взрослые».
Буквально через неделю Нина от своей подружки, которая была на год младше Нины и еще ходила в детский сад, узнала правду. Эта правда была такой ужасной, такой противной, что Нина долгое время смотрела на своих родителей и задавала себе вопрос: «Неужели они на самом деле занимаются такими гадостями?»
Борис, заметив, что Нина ходит сама не своя, настойчиво потребовал, чтобы дочь рассказала ему о своих тревогах. Нина нехотя поведала ему страшную тайну, которую она узнала от подруги. Отец проявил всё свойственное ему красноречие, чтобы убедить дочь, что секс важен для любящих друг друга людей, и что он необходим для продолжения жизни на Земле. И когда в конце он заключил, что именно так рождается всё живое и никак иначе, Нина успокоилась и перестала думать на эту тему.
Когда Нине исполнилось, наконец, двенадцать лет, она, измученная множеством вопросов, крутившихся в ее голове, подошла к Ляле и заявила: «Мама, мне теперь двенадцать и у меня есть вопросы!» Ляля тоном, нетерпящим возражения, ответила: «Ах, мне совершенно некогда. Да и ты еще маленькая». Так Нина поняла, что оставлена наедине сама с собой. Подойти же с чисто женскими вопросами к отцу она стеснялась.
Вот и теперь, когда ей уже исполнилось тринадцать лет, когда она стала девушкой, ей было одиноко в ее девичьих переживаниях. Она недружелюбно разглядывала свои зеленые глаза и путающиеся друг с другом ресницы (было бы лучше, если бы они были прямыми), несколько крупноватый нос (ни у кого в классе нет такого носа, и только она с ним, как дура), пышные каштановые волосы (ни помыть толком, ни расчесать: торчат, словно куст), маленькую, еще детскую, только начинающуюся развиваться грудь (ну что за грудь, просто ужас: половина девчонок уже лифчики надевает, а у нее грудь – с гулькин нос), округлые ягодицы (толстуха несчастная). И только ногами осталась довольна. Придраться было не к чему. Легла в постель, долго ворочалась, вздыхая, и только на рассвете уснула.
Утром Борис растолкал еще пребывавшую в глубоком сне дочь: «Вставай, Ниночка! Мы же сегодня уезжаем в отпуск. Надо еще собраться!»
Борис с Ниной решили летом поехать на месяц в Грузию. Благодаря тому, что Моисей с Розой двадцать лет пробыли в Закавказском военном округе, Грузия стала самым любимым местом отдыха Гольдбергов. Еще студенткой Ляля ездила каждое лето к своей сестре в грузинскую деревню, общалась с теплыми, гостеприимными людьми, жившими по соседству с Розой, и крепко подружилась с ними. Ляля и Борис через год наведывались к своим грузинским друзьям и возили туда Олега. Но с тех пор, как появилась на свет Нина, они больше там не бывали. Зато друзья их не забывали и приезжали к Гольдбергам время от времени зимой. Так что Нина хорошо знала и тетю Кето, и дядю Валико, и многих других.
Нина быстро вскочила и принялась укладывать свои немногочисленные наряды в небольшой чемодан. «Не забудь шапку от солнца!» – крикнула из кухни Ляля.
В купе, в котором Нине и Борису предстояло ехать тридцать шесть часов,