«Гроза» против «Барбароссы». Александр Михайловский
знаем, как это делается, проходили три года назад. Мы, конечно, ответим им симметричными мерами, только Америке от этого будет ни холодно, ни жарко. Как в истории с Украиной и Крымом, пострадает не американская экономика, а их европейские и азиатские сателлиты, завязанные на наши энергоресурсы и рынки сбыта. Грабить же они будут того, кто слабее их и не имеет ядерной дубины. К примеру, ту же Латинскую Америку. Это может случиться, если новому американскому правительству удастся оттянуть дефолт еще на год-два. Если же этот дефолт наступит раньше, то произойдет экономический «конец света». По расчетам специалистов РАН, экономический крах грозит нашим основным торговым партнеров. Также пострадают связанные с Америкой экономики ЕС и Японии. Чуть позже, немного потрепыхавшись вокруг пресловутого «внутреннего спроса», рухнет Китай, крепко завязанный своим экспортом на США и на ту же Европу. А потом придет и наша очередь. Мы, конечно, готовимся смягчить последствия. Но все равно, удар по нам будет примерно такой же, как в начале 90-х. Падение уровня жизни ожидается в пределах 30–40 % от нынешнего уровня. Ожидается массовое разорение предприятий, чья продукция ориентирована на экспорт. И это коснется не только «Газпрома» и «Роснефти». Сильно пострадают сталелитейная, алюминиевая, химическая и нефтехимическая промышленность. И это при острейшем дефиците всего того, что Россия импортирует: медикаментов, некоторых видов продовольствия, бытовой электроники и прочего ширпотреба. По медикаментам, например, можно создать запасы в Госрезерве, что мы и делаем. А все остальные позиции запасать просто бессмысленно.
– Понятно, – тихо сказал президент. – А что скажет Секретарь Совета Безопасности России?
– При сохранении в России нынешней политической и экономической системы, нам будет сложно удержать страну… – Голос Дмитрия Николаевича Козака был хриплым и скрипучим. – В тот раз подобное падение после распада СССР стоило нам двух Чеченских войн и предельного ослабления государства. В этот раз идеологического обоснования в виде «суверенной демократии», боюсь, будет недостаточно для принятия жестких и решительных мер.
– Очень хорошо, коллеги, – кивнул президент, – то есть абсолютно все хреново. Получается, что нам в немыслимо короткие сроки каким-то образом необходимо завершить реиндустриализацию с целью окончательно возместить импортируемые сейчас товары, и в то же время найти пути сбыта для производимого у нас сырья, металла, машин и оборудования. При этом мы должны спаять народ Великой Национальной Идеей и сократить свой совершенно безобразный, просто-таки африканский разрыв между богатством и нищетой. Ведь так, коллеги?
Ответом были гробовое молчание и напряженные взгляды. Президент смотрел на своих соратников, а соратники на президента. Один лишь Павел Павлович Одинцов имел спокойное, почти безмятежное выражение лица. Теперь он вроде бы понял, куда клонит президент, но по старой гэбэшной привычке не торопился бежать впереди паровоза.
Тем