Архилептония. Виталий Домбровский
во внедорожник. Часть вещей увязали на крышу, сами устроились в салоне, обнявшись с тюками, сумками и коробками. Это надо было видеть. Лендровер 56 года! В кабине, как в вагоне, стояли скамейки вдоль стен. Такого путешествия я и представить не мог! Мы тронулись, и тогда я понял, что, если не погибнем, это будет настоящим чудом. Если нас не стошнит друг на друга, это будет чудом. Если мы куда — нибудь всё — таки доедем, это тоже будет чудом!
Мы двигались со скоростью пешехода по какой — то тропе, больше похожей на козью, почти карабкаясь по горам на этом удивительном вездеходе. В каких — то местах молодой монах за рулём давал команду, и все перекатывались на сторону вместе с вещами — чтобы уравновешивать критически накренившийся автомобиль и предотвратить падение в пропасть. И это всё ночью! Подвеска хрустела и скрипела. Нас тошнило. А водитель, представьте себе, пел! Где — то на полпути я понял, что он поёт молитву. Ну да, конечно! Они все тут только это и поют…
И мы доехали!
Путешествие продлилось больше часа. И к концу его гарантированно у двух пассажиров не осталось и сомнения, что чудеса таки бывают, а молитва — наверное, единственное, что нас спасло. Впоследствии я узнал, что это почти ежедневный маршрут двух молодых монахов. Это их послушание, на которое благословил настоятель монастыря, и все братья знают, что с ними и пассажирами никогда и ничего не случится.
На следующий день при свете я рассмотрел этот лендровер и заглянул под него. На правом переднем колесе был почти разрушен подшипник и мне как опытному водителю стало очевидно, что ступица может подломиться, а колесо — отвалиться в любой момент и даже на гладком шоссе. Я указал на этот вопиющий дефект монаху — водителю, тот улыбнулся и стал мне что — то объяснять. Всё, что я понял, — никто это сейчас чинить не собирается. Да и запчастей не найти.
Так вот — в конце нашего ночного горного ралли мы прибыли в монастырь. В свете налобных фонариков и керосиновых ламп нас провели через тёмные каменные коридоры и открыли нам одну из келий, где стояли две железные кровати и в углу ютилась крошечная дровяная печурка. Электричества в монастыре не было. Нам оставили один налобный фонарик, размашисто перекрестили и пожелали спокойной ночи.
Здесь мы с братом и разместились, разбросав свои измождённые конечности по койкам. Было около четырёх утра. Мы прикрыли глаза и, наверное, задремали бы, но вскоре по монастырскому двору зашагал монах — побудчик, застучал в свою деревянную колотушку, и в монастыре ожила жизнь. Монахи просыпались после короткого сна, чтобы поспешить до рассвета на утреннюю молитву, которая, как потом оказалось, продолжается у них не меньше пяти часов кряду.
Мы выглянули в окно, в котором не было рамы со стёклами, и увидели, как со всех сторон огромного каменного колодца слетаются в центр монастырского двора светлячки, — это чёрные монахи со своими лампочками на лбах собирались у двери церкви, что посередине двора. Вот их уже несколько десятков. Рой светлячков…
Православие или смерть
Зазвонили