Верлойн. Роман Папсуев
форты с ограниченным гарнизоном. Гмиэр и Кулар никогда не враждовали, торговые и политические связи двух королевств испокон веку были дружественными и крепкими, потому пограничные заставы существовали больше ради порядка, нежели по необходимости. Верлойн знал, что сейчас в Куларе должна была проходить ежегодная осенняя ярмарка, поэтому столько народа и толпилось у переправы. Они с Дрюлем переглянулись и, ни слова не говоря, направились к форту.
У высокого частокола стояла очередь. Караван навьюченных мулов, толпы орущих друг на друга купцов, несколько десятков путников, кто верхом, кто на своих двоих, – все стояли возле ворот, а каратские стражники в остроконечных шлемах проверяли тюки и ругались с купцами.
Барон и дримлин заняли очередь за двумя запыленными путниками, и Дрюль, перегнувшись к Верлойну, тихо сказал:
– Что-то странное. Видать, случилось что-то. Тут никогда тюки не досматривали, пропускали без разговоров. Видать, неспокойно на границе.
Верлойн лишь кивнул в ответ, привставая на стременах и пытаясь разглядеть, что происходит у ворот. Там какой-то тучный купец орал на высокого стражника, и барон слышал обрывки фраз, состоявшие в основном из грязных ругательств и вопросов: «По какому праву?»
Путники, которые устало сутулились впереди юноши, тихо разговаривали друг с другом, потом один из них обернулся. Верлойн увидел широколицего бородатого мужчину с багровым шрамом, который наискось рассекал широкий лоб. Мужчина настороженно посмотрел на барона, задержал восхищенный взгляд на Хинсале, затем что-то сказал своему спутнику. Его сосед тоже обернулся, окинул Верлойна и его коня взглядом, мельком взглянул на Дрюля и отвернулся, ничего не сказав.
Верлойн постарался сделать вид, что не замечает пристального внимания к своей персоне, смотрел вдаль, на ворота, поэтому не успел толком разглядеть второго путника. Заметил лишь, что тот невероятно худ лицом и бледен.
Мимо прошагал отряд каратских стражников с копьями на плечах. Вел отряд громадный детина: широкая спина, затянутая в серую кольчугу, мощные плечи, начищенный шлем, блиставший в лучах солнца. Верлойн не видел его лица и знаков различия, но, судя по поведению, этот детина был командиром.
Промаршировав к воротам, отряд остановился, детина подошел к спорившим купцу и стражнику, и барон увидел, что командир отряда внимательно выслушал сначала стражника, а потом громко причитающего купца. Затем что-то тихо сказал купцу, после чего тот замолчал. Потом спины впереди стоявших путников заслонили Верлойну обзор, и юноша с сожалением опустился обратно в седло, глянув на Дрюля.
– Если они скоро не разберутся, – сказал барон дримлину, – мы можем тут застрять на ночь.
– Плохо, – коротко ответил дримлин и, прищурившись, принялся разглядывать толпу у ворот.
Солнце уже не так жарило спину и неумолимо клонилось все ниже к горизонту, а очередь не продвинулась вперед ни на одного человека. За Верлойном и Дрюлем заняли