Верлойн. Роман Папсуев
хмуря брови. – Ступайте в очередь и ждите, пока пущать не начнем!
– У вас кто старший? – спросил грозно Верлойн. – А ну тащи его сюда и поживей!
Видимо, такой холодности и такого требовательного тона стражник от него не ожидал. Он несколько мгновений его рассматривал, а потом вытянулся во весь рост и хмуро сказал:
– Ни к чему вам начальство наше беспокоить. Сказано вам – ступайте в очередь и ждите! А не то на копья подымем!
Это было действительно ново. Видимо, что-то и впрямь произошло на границе, раз гарнизону позволено поднимать на копья зарвавшихся. Правда, Верлойну больше казалось, что стражник рисуется, но, судя по его поведению, тот действительно был уверен, что у него есть полное право убить любого, кто попытается без разрешения пройти через форт.
Верлойн не любил щеголять своим титулом, тем более что ему следовало сохранять инкогнито, но в данный момент его больше волновало то, что им с Дрюлем предстоит ночевать на этом берегу. А это вовсе не входило в их планы. Поэтому Верлойн решил сыграть роль разозленного вельможи, благо видеть их приходилось не раз. Верлойн упер руки в боки, тихо заговорил, и голос его постепенно набирал силу, пока не перешел в крик:
– Да ты за кого себя принимаешь, холоп? Ты чего это о себе возомнил, паршивец? Да ты знаешь, кто перед тобой?! Да ты, шкура, не понимаешь, с кем связался! А ну тащи сюда своего воеводу! Быстро! Одна нога здесь, другая там!
Стражники из отряд каратцев, окружившие торговцев, обернулись и мрачно посмотрели на барона, но тот не обратил на это внимания и продолжал кричать:
– Ты у меня, скотина, завтра же на северную заставу отправишься, будешь вшей кормить в каком-нибудь захудалом гарнизоне, где тебе никто на лапу не даст! А ну бегом за воеводой, кому сказано!
Стражник по-прежнему стоял, широко расставив ноги и взяв древко копья в обе руки. Он явно был в смятении. У него имелся приказ никого не пропускать, но он сообразил, что перед ним не обычный путник, а какой-то вельможа, а пререкаться с вельможами – накладно. А вдруг вельможа из самого Гмиэра? А вдруг из двора? Так и головы лишиться можно... Приняв решение, он кликнул другого стражника, наказал никого не пускать, а сам молча повернулся и пошел в форт.
Верлойн волком глянул на каратцев из отряда, положил левую руку на рукоять меча и принялся расхаживать взад-вперед, изображая крайнее недовольство. И двух минут не прошло, как барон увидел, что к воротам идут давешний стражник и детина, который командовал отрядом.
Теперь Верлойн мог как следует разглядеть воеводу. Тот был поистине громадным, у него было широкое скуластое лицо с маленькими, широко посаженными карими глазами, тонкие губы и длинный нос с широкой переносицей. Детина что-то тихо спросил у стражника, тот кивнул на Верлойна и встал как вкопанный, а воевода направился к барону. Тот обратил внимание, что у великана ножны с мечом висят с правой стороны, значит, тот был левшой. С таким тяжело сражаться.
Детина подошел к Верлойну и навис над ним словно гора, сверля взглядом и играя желваками. Потом тихо, сквозь зубы сказал:
–