Тропой мужества. Владислав Стрелков
чистит рану от выступившей крови.
– Ранорасширитель.
Валерий Семенович разводит края раны.
– Вижу его. Тампон и пулевку[4].
Осколок находится почти у самого сердца. Повезло бойцу, всего сантиметр не дошел.
Эта операция третья по счету, где хирургу ассистирует Михаил. Остальной персонал… к сожалению, после немецкого авиаудара по медсанбату уцелела лишь операционная бригада, и то неполная, то есть хирург, медсестра и пятеро санитаров[5]. Впрочем, имелся еще санитарный взвод, но он занимался эвакуацией раненых с переднего края в медбатальон, из которого пришлось забрать фельдшера – Валентину Сергеевну Кошкину.
Теперь медики работали на износ, так как и подменить некем, и отдохнуть некогда. Командующий обещал помощь, но в это верилось с трудом. По информации «гостя», немцы давят активно, раненые поступают постоянно, и вряд ли у других медчастей найдутся свободные врачи и фельдшера. Разве что мобилизовать местное население в помощь.
Кровь тампонами удалена, и врач осторожно вводит щечки зажима в рану, захватывает кусочек рваного металла, чуть-чуть поворачивает, и вот осколок удален, напоследок звякнув в металлической чашке.
– Осталось зашить, – устало произносит Павлов. – Давай, Михаил, только не спеши.
Маевский заправил нить в иглу, зажал ее в браншах иглодержателя, свел края раны и начал накладывать швы, а хирург внимательно следил, одобрительно кивая.
На соседнем столе тоже идет операция. Военфельдшер Кошкина удаляла пулю из бедра раненого. Ассистировала ей молодая медсестра, эстонка Вилма Меримаа со смешным акцентом, светлыми прямыми волосами, собранными в пучок, и очень красивым лицом. А глаза у девушки…
У Михаила внутри неожиданно потеплело, причем лавинообразно. И очень захотелось взглянуть на девушку. Он не сразу сообразил – чувство не его, а «гостя».
«Не отвлекай. Я занят».
«Не могу я уже на кровищу смотреть, – буркнул Паша, – лучше на нее».
«Не забывай, операция идет, – ответил Маевский, накладывая последний шов. – И не вмешивайся».
«Ладно, потерплю. И… я, наверно, влюбился».
«Как вовремя!»
И Михаил невольно усмехнулся.
– Что? – спросил Павлов.
– Ничего, Валерий Семенович, закончил.
– Хорошо. Теперь наложи повязку. Я помогу.
Через пять минут хирург позвал санитара и распорядился отнести ранбольного, после чего сказал Маевскому:
– Пойдем, Миша, подышим.
Михаил был не против, тем более что дико устал, однако старался вида не подавать. Снимать передник он не стал, только, как Павлов, стащил с рук перчатки и вышел наружу.
– Это хорошо, что боец без сознания был, – сказал хирург, закуривая.
– Да, – согласился Миша. – А что, обезболивающего совсем не осталось?
– Совсем, – ответил врач и облокотился на дерево. – Скоро и перевязывать нечем будет.
Михаил вздохнул и тоже собрался прислониться к березе, но отпрянул, ощутив резкую боль в предплечье.
– Что?! –
Операционная бригада состояла из хирурга, ассистента, операционной сестры, наркотизатора-регистратора и нескольких санитаров. Санитарный взвод состоял из командира взвода – старшего военного фельдшера, санинструктора и санитаров.