Шесть алых журавлей. Элизабет Лим
что-то было, но не шляпа… а деревянный, непоколебимый горшочек. Как бы я ни старалась, он не снимался. Это дело рук Райкамы?
Я присела у неглубокого пруда и посмотрела на свое отражение. Горшочек закрывал глаза и нос, однако я все прекрасно видела, словно дерево было таким же несущественным, как тень. Но мое отражение показывало обратное: как головой ни верти, все выше губ было скрыто.
В горле появился твердый комок, в груди снова запылал жар.
В таком виде отец ни за что меня не узнает! Как и кто-либо другой.
«Напишу ему», – решила я. Как только дойду до ближайшей деревни, сразу же отправлю отцу письмо с моим местонахождением. Мы найдем братьев, а затем наймем какого-нибудь чародея, чтобы он снял с меня заклинание мачехи.
Внезапно на фоне серых туч, что собирались на востоке, возникли шесть птиц. Мое сердце подскочило к горлу, в голове прозвучало проклятие Райкамы.
– Братья! – закричала я. Слово отдавало пеплом, но у меня не было времени задуматься почему. Я побежала по рисовому полю к морю, размахивая руками.
Но птицы летели дальше, не обращая на меня никакого внимания.
Нет, нет, нет! Они должны увидеть меня! Нельзя их упускать!
– Братья, прошу, вернитесь!
Запаниковав, я стянула туфлю и кинула в них. Она описала дугу в воздухе, размываясь ярко-розовым пятном, и едва долетела до верхушек деревьев. Что уж говорить о небе.
– БРАТЬЯ! – воскликнула я исполненным мольбы голосом. – Пожалуйста!
Наконец птицы остановились. Во мне затеплилась надежда, что братья наконец меня заметили.
Но нет… Они быстро падали, словно кто-то подрезал им крылья. Все произошло так стремительно, что я могла лишь с ужасом наблюдать за их снижением.
Затем помчалась к берегу и едва не вскрикнула при виде шести птиц, безжизненно распластавшихся на песке. Вот только… у меня перехватило дыхание: из-под крыльев мертвых птиц выползли шесть полупрозрачных и темных, как тень, змей. Они оторвали от земли переднюю часть тела, поднимаясь до уровня моей талии, и взглянули на меня зловещими желтыми глазами.
«Это твое единственное предупреждение, – прошипели они. – В следующий раз умрут твои братья – по одному за каждый звук».
Передав послание, змеи просто исчезли.
К моему ужасу примешалось облегчение – на самом деле на песке лежали вовсе не журавли, а лебеди. Это не мои братья, но они все равно погибли… из-за меня.
Шесть лебедей – по одному за каждое произнесенное слово.
«Покуда этот горшочек на твоей голове, за каждый звук, что слетит с твоих уст, один из твоих братьев умрет», – сказала моя мачеха.
Теперь я в полной мере поняла суть проклятия Райкамы, и мое горло сдавило от горя.
Мне хотелось кричать. Выть. Плакать. Доказать себе, что все это ложь. Ужасная, отвратительная ошибка. Но шесть мертвых лебедей – со стеклянными черными глазами, со скрученными длинными белыми шеями – убедили меня в обратном.
Я