Особые отношения. Дуглас Кеннеди
подальше, и солдаты спокойно стоят в стороне, а не роются в привезенном грузе. Передав женщину солдатам, мы направились к вертолету.
Двое ребят, что летели с нами, все еще занимались разгрузкой.
– Кто здесь врач? – спросила я. Один из парней поднял голову, увидел женщину с ребенком и тут же побежал у ним, а его коллега не очень вежливо предложил нам проваливать:
– Здесь вам больше делать нечего.
К тому же выяснилось, что у нас нет надежды добраться до затопленной деревни: дорогу к ней уже перекрыла сомалийская армия. Отыскав главного врача миссии Красного Креста, я сообщила ему про жителей деревни, спасшихся на холме в двух километрах от деревни, на что он ответил (с твердым швейцарским акцентом):
– Мы об этом знаем. Как только их военные дадут добро, мы направим туда вертолет.
– Можно с вами? – спросила я.
– Нет. Военные разрешили лететь с ними только троим из нас…
– Так скажите, что мы из вашей команды, – вмешался Тони.
– Нам нужно отправить туда медиков.
– Пошлите двух медиков, – сказал Тони, – и одного из нас.
Разговор прервал подошедший к нам сомалийский офицер. Он похлопал Тони по плечу:
– Вы – документы.
Потом похлопал и меня:
– Вы тоже.
Мы протянули ему свои паспорта.
– Документы Красного Креста, – потребовал он.
Когда Тони начал с ходу сочинять какую-то нелепую историю о забытых дома документах, офицер вытаращил глаза и произнес одно слово, прозвучавшее как приговор: «Журналисты».
После чего повернулся к своим солдатам и приказал:
– Следующим вертолетом отправить их в Могадишо.
В сопровождении вооруженных до зубов конвоиров мы вернулись в столицу. Я была совершенно уверена, что, как только мы приземлимся на военном аэродроме в пригороде Могадишо, нас схватят и отправят в камеру. Вместо этого один из солдат еще в вертолете спросил, есть ли у меня американские доллары.
– Может быть, – ответила я, а потом опасливо спросила, не подбросят ли они нас за десять баксов до отеля «Центральный».
– Платишь двадцать – мы везем.
Он даже сам сел за руль джипа, чтобы доставить нас на место. По дороге мы с Тони заговорили – в первый раз после того, как нас взяли под стражу.
– Мало что из этого можно выжать, правда? – сказала я.
– Уверен, мы с вами сумеем что-нибудь нацарапать.
Мы сняли два номера на одном этаже и договорились встретиться, когда напишем свои репортажи. Мы встретились через два часа. Вскоре после того, как я сбросила по электронной почте семьсот слов – о наводнении в долине реки Джуба, о телах, плавающих на воде, о хаосе и неорганизованности властей и о том, каково это, находиться в обстреливаемом вертолете Красного Креста, – в мою дверь постучали.
За дверью стоял Тони с бутылкой шотландского виски и двумя стаканами.
– О, жизнь налаживается, – сказала я. – Заходите.
Он оставался у меня до семи часов утра – мы