Изгнанник. Кирилл Сергеевич Трифонов
хозяйничают на моей кухне – подумал Вадим – новоселье своего дружка отмечают. А Оксанка даже не пришла, хотя, впрочем – оно даже к лучшему. Сейчас было бы особенно тяжело ее видеть.
Он кисло улыбнулся. Страх давил в нем злость.
Сергей походил по комнате из угла в угол, затем подошел к своей жертве и, глядя на нее в упор, холодно, но чуть учтиво осведомился:
– Очнулся?
– Угу – Вадим кивнул головой и сжался от страха.
– Теперь слушай меня внимательно – бандит продолжал смотреть в упор холодно, строго и властно, прямо в глаза изгнаннику – предлагаю тебе следующее: сейчас время – одиннадцать шестнадцать. Так вот: ты собираешь шмотки и ровно через час я даю тебе шестьсот баксов и документы на хату под Воронежем. Ты едешь на вокзал, берешь себе билет и уезжаешь отсюда навсегда. Базар тебе нужен?
– Нет.
– Базаров нет. Время пошло.
Широкая спина Сергея исчезла за дверью. Через несколько секунд с кухни раздался его голос:
– Все, через час его здесь не будет.
– Ты ему еще и бабки даешь?! Гнал бы и все! – кажется голос длиннорукого немного сухой и хриплый.
– Я обещал.
– Без базара.
Вадим остался в комнате один. Он молча сидел на диване. Боль в печени постепенно проходила и уже сильно не беспокоила. Бывший хозяин собственной квартиры сидел, повесив голову.
Точно также он просидел весь вчерашний вечер, всю ночь и все утро. Спать совершенно не хотелось. Вадим выпил почти целую бутылку водки и долго рыдал. Заснул же, наконец, под утро, окончательно обессиленный, как следует опьянев и выплакав все слезы. Но сон был короткий и не глубокий. Проснулся Вадим в страхе и отчаянии и, допив последние полстакана водки, сидел точно так же на этом же диване, ожидая «гостей».
На кухне включили радио. Зазвучал «Владимирский централ». Раздались оживленные голоса:
– О, ништяк, Круг!
– Сделай погромче!
Кто-то пьяным голосом начал подпевать невпопад.
– Кабан, заткнись, дай песню послушать! – это голос Сергея.
– Петь бы сначала научился! – голос длиннорукого.
Вадим вышел из оцепенения:
– В последний раз здесь сижу, даже не верится, словно в каком-то кошмарном сне.
Время шло, пора было собираться. Он неуверенно посмотрел по сторонам, потом так же неуверенно подошел к шкафу, открыл дверцы и, растерянно заглянув внутрь, подумал:
– Всего с собой не заберешь, придется половину этим нелюдям оставить.
Вадим с сожалением посмотрел на висящие в шкафу вещи: половина его, половина – Оксанкины.
– Эх, сучка! – тихо выругался он – будешь веселиться здесь теперь с этим выродком!
Он машинально нагрузил целый баул и большую спортивную сумку всего, что туда влезло, кроме ее, Оксанкиных вещей и посмотрел на часы. Было ровно двенадцать. Оставалось четверть часа на сборы. Вадим оглянулся – чего бы еще взять. Взгляд его упал на комод и неожиданно остановился на их с Оксанкой фотографии в красивой посеребренной рамочке.
– Еще