Когда запоют мертвецы. Уна Харт
призраках и пиратах.
Гисли был немного старше отца Тоурдис, но коренастее и шире в плечах. Его обветренное лицо с небольшим белым шрамом под глазом наполовину закрывала светлая борода, в которой поблескивала рыбья чешуя. Гисли любил говорить, что, если покопаться в его бороде, можно найти настоящее сокровище.
– Ты мне помешал! – сварливо заметила девочка, подходя вместе с ним к лодке. На деревянном дне подпрыгивала, извиваясь, рыба. Некоторые рыбешки под грудой своих сородичей уже и трепыхаться не могли, а вот свежевыловленная треска еще билась в надежде на спасение. Тоурдис с усмешкой оглядела улов. – Поймал что-нибудь интересное?
– Ничего особенного. Зато мы своими глазами видели Хавгуву. Знаешь, кто это?
Диса поджала губы. Она не любила, когда ее держат за дурочку.
– Если бы ты видел Хавгуву, Гисли Оулавссон, она бы утопила лодку, не успели бы вы и глазом моргнуть, вот так! – Девочка с удовольствием изобразила, как лодка идет ко дну, пока рыбаки воздевают руки к небу и умоляют Бога сохранить им жизнь.
– Очень похоже! – одобрил Гисли, когда смех рыбаков стих. Они уже вытащили лодку на берег и сматывали удочки. Пальцы у всех покраснели от холодной слизи. – Но почему ты думаешь, что хозяйка водных монстров такая злыдня? Может, она бы подплыла к нам и указала, где затонул пиратский корабль с сокровищами! Мы бы выловили сундук и разбогатели.
– Вот ты чудной! – изумилась Тоурдис. – Во-первых, с чего Хавгуве, пожирающей китов и корабли, показывать тебе клад? Во-вторых, найди вы сундук с золотом, зачем бы вы вернулись сюда? Надо было отыскать порт, купить себе корабль и уплыть в Гренландию или Данию. Кто захочет оставаться слугой, когда у него есть сундук с сокровищами?
Рыбаки вынуждены были признать, что ее слова разумны. Оставив мужчин расправляться с уловом, Гисли повел Тоурдис домой. По пути она размышляла, стоит ли говорить о странном вое за валуном, но решила промолчать, пока не выяснится, кто это был. Тем временем Гисли стал расспрашивать, как поживает матушка, и Диса рассказала ему о дурацком ребенке, который орет целыми днями и ночами, не давая спать всему дому. От этого мама сама не своя, все забывает и дремлет на ходу. Про себя Тоурдис думала, что лучше бы этого ребенка унесли аульвы, да вот только в Стоксейри их не водилось. Быть может, с Рождеством, когда аульвы переезжают, кто-нибудь поселится поблизости, но до тех пор оставалось еще две недели.
Похоже, Гисли опечалила и встревожила история о плаксивом ребенке. Наверное, его тоже удивляло, как в одной и той же семье могут рождаться такие крепкие дети, как Диса и Бьёрн, и такие хлипкие, как ее сестра и младший брат. Маленькая рука Тоурдис тонула в его большой шершавой ладони. Мрачность Гисли словно передалась ей вместе с сумерками, наползающими на берег.
Матушка встретила Тоурдис хлесткой затрещиной. Она же велела не уходить! Предупреждала, что понадобится помощь с младшими детьми!
– Почему ты никогда не слушаешь?