Лучшая фантастика. Коллектив авторов
чтобы оно было завершено, и тогда я ушел бы удовлетворенный тем, что ничего не пропустил и не потерял. Но теперь оно изуродовано, как был изуродован и Цки, который виноват в том, что так случилось.
Ну что же, пора двигаться вперед.
Я не переоделся и не оставил свои вещи у ворот; я не боюсь принести с собой микроорганизмы, которые навредят тому, что и с функциональной, и с административной точки зрения уже мертво. Я достаю из сумки синюю краску, которую сделал в одной из наших лабораторий по автоматическому воспроизводству. Сравнив ее с синей краской Цки на листе, я вижу, что моя – темнее и совсем другого оттенка. Но она достаточно похожа на оригинал! Синий – это синий. Я наношу ее на пальцы и втираю в дерево Сейе, прижимаю кончики пальцев к царапинам, сделанным Цки, пока, наконец, тяжело дыша от напряжения, не отхожу назад, чтобы восхититься своим достижением.
Я вижу только грязь, мешанину красок, лишенную какой-либо художественной ценности.
Я несколько раз глубоко вздыхаю, а затем возвращаюсь к работе и пробую еще раз, на этот раз использую ногти, а не подушечки пальцев, пытаюсь вести ими непрерывно вдоль линий, стараюсь понять, как это нужно делать. Я обдираю ногти и несколько капель крови попадает в мою банку с краской, прежде чем окончательно сдаюсь и отхожу в сторону, видя, что все еще больше испортил.
Я не понимаю, как я – я! – не сумел справиться с такой простой задачей, которую так легко постигло и исполняло какое-то вымершее животное, обитавшее на холме среди травы?! Самонадеянность высшего существа подвела меня, я думал, что потренировавшись на дереве Сейе, я смогу напоследок раскрасить и дерево Цки, и никто никогда не узнает, что это был я. И таким образом я оставлю свой след, и люди, которые придут сюда много поколений спустя, будут вспоминать меня, пусть и не зная, что это сделал я. И тогда я перестану быть безликим зубцом на шестеренке, которая непрерывно крутится вперед, вместе со всеми остальными, сопротивляясь отсталости, а стану зафиксированной точкой в пространстве и времени.
В эту секунду я чувствую, что смог лишь обессмертить свою глупость, навеки сведя на нет все, чего я действительно достиг, все, чего добился, превратив это в насмешку. В ярости на себя, на Цки за то, что вынудил меня так поступить, на целую планету, я отбрасываю банку с краской. Я закрыл ее, но она так удачно (или неудачно?) ударяется о камни и рассыпается на осколки, что капли краски летят во все стороны: не только на тот кошмар, в который я превратил дерево Сейе, но и на остальные деревья.
– Нет! – громко кричу я и падаю на колени в умирающую траву. Ярость и гнев полностью поглощают меня.
Джоэсла стоит неподвижно, с трудом сдерживая желание начать переступать от нетерпения с ноги на ногу, и ждет, когда явятся остальные члены Совета. Она пришла рано, но не раньше всех. Банад уже здесь, он прижимает к груди планшет с отчетом, как будто стремится защитить свои амбиции от ее осуждающего взора. Джоэсла приготовила свои аргументы, чтобы поддержать Авеля на случай, если его проект окажется