Последователь. Андрей Дудко
выставил прут, словно это была сабля, и зашагал на них, повернувшись боком.
– Вихрь налетел на сливу, – сказал он и сделал выпад.
Алкаши переглянулись. Несколько секунд висело молчание.
– Хватит на этот раз, – сказал Димка.
– Пожалуй, да, – решили остальные.
Они осторожно обошли Толика и его прут, и скрылись в зарослях. Где-то там у них был сколочен столик для питья.
Перед нами никто не извинился.
Я выбрался из кустов и ощупал свое тело. На нем болело каждое второе место.
– Как ты? – спрашиваю Толика.
– В моей душе выстрел, – ответил он. – Дыра.
Он вернул серьгу в разрыв и скрепил пальцами, и так держал, пока рана заживала. Мы долго молчали. Во мне кипели обида и злость. Кроме эпизода, когда Толик превратился в Жозе Воришку, позорно было обо всем этом вспоминать.
– Поздно ты превратился, – говорю. – Надо было раньше, тогда без пиздюлей бы обошлось.
– Без них нельзя, – сказал Толик.
– Теперь хоть ясно, что значат эти твои «ЖВВ» по всему городу.
– Не понимаю, о чем речь, – пожал он плечами.
Позеленевшее небо рассеянно пригрело мои побои и натруженные бумагой мышцы. Я заснул, и проснулся уже на закате. Толик сидел на книжках и провожал солнце.
– Не прячься за лес хоть на этот раз, – говорит.
Солнце зашло.
– Ну вот, опять спряталось.
Серьга запеклась и держалась в ухе сама.
– Знаешь, что я придумал? – говорю. – Мы не будем покупать скотч. Мы его украдем. Ломанем ларек на рынке.
– А Серегу и кавалер Валеру позовем?
Серега и кавалер Валера – это мальчишки, с которыми мы дружим последнее время, но о них будет сказано позже.
– Толик, их нельзя звать. Это же криминал.
– Ладно, – сказал он. – Просто вместе веселее.
Мы провели ночь возле бумаги, в синем сумраке карьера. Толик спал с открытыми глазами, чтобы я не догадался, что он спит, а я убивал комаров и расчесывал укусы. Когда над карьером только-только посветлело, я Толика разбудил.
На рассвете Слоним был пуст, и никто кроме нас не видел, как растут лучи под разными углами, как меняются тени, как рождаются из тьмы отрешенные дома с лежащими внутри жильцами, как проясняется уставшее за сутки пространство. Мы проходили по пустым улицам, на нас плыли невиданные здания и автобусные остановки, но не было у нас времени им удивиться. Нас ждал рынок.
Ворота на рыночной площади были закрыты на замок.
– Придется перелазить, – говорю. – Кто первый?
– Не я, – сказал Толик.
– Ну ладно, а то я на тебя рассчитывал.
Ворота, когда я по ним полез, с громким лязганьем зашатались в петлях.
– Придержи, пожалуйста, чтобы не шуметь, – говорю.
Толик взялся за кованые прутья и всем телом надавил, фиксируя ворота в одном положении. Я забрался наверх, с трудом, кряхтя и на дрожащих руках, перевалился