Когда придёт Зазирка. Михаил Заскалько
тороки русских богатырей. Заговорённые: в огне не горят, в воде не тонут, и ворам в руки не даются. Не обижайся, сынок, но напомню: не на пикник идёшь…
Вадик ничего не сказал, лишь кивнул: мол, всё ясно, нет проблем. И уже из своей сумки стал перекладывать в торок.
Мы с Димкой тоже поначалу негативно отнеслись к торокам: очень не хотелось даже прикасаться к ним, потёртым, пахнущим сырой кожей и ещё бог весь, чем… Димку даже перекосило всего от брезгливости. Думаю: у меня не лучшее было выражение лица. Однако, после слов бабы Нюры, мы укротили свою неприязнь.
Через пару минут мы были готовы. Баба Нюра в последний раз критически оглядела нас, напряжённо морща лоб.
– Подумайте: ничего не пропустили? Може, я в спешке, что упустила… Рубашки надели?
– Да, – не сговариваясь, в один голос ответили.
– Тогда всё. Присядем на дорожку.
Присели. Возникшая пауза, гнетуще давила на психику: хотелось тут же взорвать её громким голосом, весёлым смехом.
– Тьфу, кулёма, старая! – вскочила, как ужаленная, баба Нюра. – Всё, всё… чую же, что-то пропустила! – Метнулась в комнату, вернулась, держа на ладонях сложенную конвертиком тряпицу, протянула мне.
– Соплевик? – удивилась я.
– Сама ты соплевик. Это последний лоскуток от скатерти– самобранки. Выдаёт скудный паёк, но с голоду не помрёте. Запасов-то у вас на два-три денька…
– Если Пузан будет жрать в меру, – сказал Вадик.
– Ты… опять, опять?! – взвился Димка.
– Брэк! – сунулась я между ними. – Хватит, а? Что вы как детсад ни ки…
– Всё! – жёстко поставила точку баба Нюра. – Выходим.
Она шагнула к порогу, и тут меня как током шарахнуло: Зебрик! Я затараторила, как пулемёт:
– Я возьму ещё Зебрика, он снился мне, помогал, трижды от смерти спас… может, ТАМ помогут ему.
– Бери, тебе нести.
Потянулась за Зебриком, оступилась неловко и локтем задела чучело удода. Он качнулся и стал падать на меня. Оставив кота, поймала чучело, обхватив ладонями. В следующее мгновение меня действительно прошило током, больно кольнув в сердце. Чучело дрогнуло в руках, и… на меня глянул живой птичий глаз.
– Он живой! – заорала, как резанная.
– Конечно, живой, – просто сказала баба Нюра. – Он просто спит. С тех пор как объявился, так и спит.
– Откуда появился?
– Оттуда. Был сигнал, я решила: мои посланцы возвращаются. Открыла Проход, ан эта пичуга упала в ноги, и заснула… Лет тридцать, поди, прошло…
– Его я тоже беру! – решительно передала удода Димке, сама взяла Зебрика.
– Мы идём или зверинец будем собирать? – с веранды недовольно крикнул Вадик.
Грохотало беспрестанно – похоже на канонаду из военных фильмов. Широкие изогнутые лезвия молний ежесекундно вонзались в землю по окружности, в центре которой деревня Яблоницы. Казалось, ещё немного и земля не выдержит, лопнет, как стекло. Глазам было больно от вспышек, уши закладывало и ломило в висках.
Мы идём гуськом