Шёлковая тишина. Франсуаза о'Лик
много и редко перечитывал написанное, зная, что редакторы поправят все ошибки. Я работал сразу над тремя романами и поэтому дело продвигалось не так быстро. В это время Майя радостно сообщила, что написала книгу. Я был только рад за неё. Она не просила помочь или подсказать что-то, иначе я бы конечно понял сразу… – Макс вновь приложился к бутылке. – Я прочитал этот роман позже, когда он уже был издан. Оказалось, что Майя взяла за основу судьбу моих родителей. Не спросив меня, не изменив имён. Да она даже половину событий переврала, потому что не знала точно! – Макс гневно ударяет ладонью по камню и зло смотрит на проплывающий мимо катер. – Она… она умоляла меня простить ее. Говорила, что не будет больше делать подобное. Клялась, что хотела спросить разрешения у меня, но я был занят, – Макс пожимает плечами. – Врала, наверное, как всегда. Я ушёл с головой в работу. Закончил второй роман, и взялся вплотную за третий. Тут, конечно, мой косяк, я не хотел отвлекаться на вычитку и всю эту издательскую ерунду. Ну, и в результате, когда книгу отдали в печать, я вдруг увидел, что некоторые главы сильно изменились. Я полез к себе на ноутбук, чтобы проверить, что я помню свою историю верно, но и там я нашёл эти странные изменения. Сначала я махнул рукой и забыл. А спустя несколько месяцев, проверяя совсем другое, я обнаружил, что те файлы менялись с аккаунта Майи. Я ведь не закрыл для неё доступ к своим книгам, мне и в голову не могло прийти, что она может так поступить. Мы снова сильно поругались. Она говорила, что хотела помочь, сделать как лучше…
Макс надолго замолкает, приложившись к бутылке. Я сижу не шелохнувшись, теребя рукой шнурки своих кед, и не понимая, откуда на свете берутся такие подлые люди, как Майя. Я уже заочно ее ненавижу, потому что то, что она сделала с Максом, – можно назвать надругательством над писателем. И над личностью, если говорить о книге про его родителей. Я хочу узнать книжный псевдоним Майи, чтобы никогда случайно не купить ее книгу, но Макс продолжает.
– Год спустя, когда я заканчивал свой четвёртый роман, в обществе началась шумиха по поводу одного писателя из 17 века, кажется, который присвоил себе работы своей жены. Феминистки задрали головы и выступали везде, где могли. Может ты помнишь? И вот в это самое время издатель сообщил мне, что не будет публиковать мой новый роман, потому что свой второй роман я будто бы украл у Майи. Оказалось, что она за моей спиной пришла к издателю и нажаловалась на мой творческий кризис и деспотичную натуру, – Макс криво усмехается, вспоминая. – Издатель поверил ей. Мне он сказал, что ему не нужна подобная шумиха и известность такого рода, и что он разрывает наше сотрудничество. Майя… Майя сообщила мне, что она ничего такого не имела ввиду, что ее неправильно поняли и все в таком духе. Лгунья – ее второе имя, теперь-то я знаю, – Макс снова пьёт и добивает меня последней информацией. – Ну, а в последнее время мне кажется, что она мне изменяет.
– Ох, – только и могу выдохнуть я, ошарашенная этой историей.
– Родители Майи живут в небольшом городке, километрах в ста от