Реабилитация. Viktoriya Slizkova

      Я как истукан стояла посреди пустой палаты и боялась сделать шаг в сторону, во избежание мнимого расстрела.

      Один час.

      Всего один.

      Шестьдесят минут.

      Три тысячи шестьсот секунд.

      Это странное чувство в груди, словно твое сердце препарируют изнутри голыми руками. Я не знала, что такое любовь, и не думаю, что к парню у меня было влечение. Я просто обещала ему, что он выживет, что будет ходить, что будет все в порядке. А на деле я таких дел понаделала, что самой становится стыдно.

      Неадекватное поведение с моей стороны, я же видела столько тяжелых судеб, поломанных людей, смертей, криминала. И что происходило теперь? Я стою как растерянная девочка и впервые не знаю, куда себя деть.

      – Виктория Юрьевна?

      В палату вошла Оля, видимо все, поняв без слов.

      – Хотите чаю? С ромашкой.

      Перевожу на нее задумчивый взгляд. Красивая девушка, примерно моих лет, с забавным белым хвостиком на затылке. Стройная фигура, белый халат. Все как у всех.

      – Давай.

      Голос хрипит, то ли от слез, то ли от спазма.

      Оля приносит в палату две чашки чая и сев на кровать Егора, похлопывает по месту рядом с собой, мол, давай садись. А я хочу вылить на нее кипяток, потому что она разрушила идеально разглаженные мной простыни, приготовленные к возвращению Егора Щукина.

      Сажусь, просто потому что ноги больше не держат. Как не странно рука не дрожит, уже хорошо. Я врач, у меня всегда должна быть твердая хватка.

      – Час прошел?

      Киваю.

      – Скоро привезут.

      Она мне правда нравилась, от девушки веяло какой – то душевностью и покоем. Такие раньше становились сестрами милосердия, и в военные времена вселяли надежду в души раненых. Добрые, с мягким взглядом, и большой душевной теплотой.

      – Надеюсь.

      Незаметно даже для меня самой, по щеке скатилась слезинка. Всего одна, но от того, наиболее горькая.

      – Не плачьте, – Ольга смахивает влагу с моих щек, – вы такая сильная девушка, вы не должны расстраиваться.

      Опять это определение – сильная девушка. А сейчас хотелось быть слабой. Не быть одной в огромном мегаполисе равнодушных людей. Только теперь пришло осознание, что легко было носить статус неуязвимой, когда за спиной была железная поддержка Николая Константиновича.

      – Я буду в порядке.

      Пытаюсь улыбнуться в ответ на заботу.

      – Не сомневаюсь.

      Ухмыляюсь. Так на меня реагировали многие люди, уж не понимаю почему. Во мне веса килограмм пятьдесят, обычный рост, простые зеленые глаза. Я не владела рукопашным боем, не имела пистолета в потайном кармане брюк. Была просто обычной русской девчушкой, двадцати пяти лет.

      – Вы давно знакомы?

      Скользкий путь. Несколько раз сглатываю, смачивая