Сингапурский гамбит. Александр Накул
давайте попробуем! Случайный человек, который вроде бы не готов открыться. Ну пожалуйста! Я вас очень-очень прошу!
У нахохленного торчало все – и бородка, и усы, и шевелюра с паутинками седых волос. Скорее по инерции он выставил потные желтые руки.
– Авагдду, прошу, подними покров тайны!
– Вы участник великой войны, – начала Авагдду, – вы не очень понимали ее цели, но выполняли свой долг, и вас не в чем упрекнуть. К сожалению, война оказалась проиграна, но вы не знали ее целей. Потрясением для вас было именно послевоенное презрение к вам, бывшему фронтовику. Родина изменилась. Вы стали ей не нужны.
– Это обычное чувство у немцев моего поколения, – ответил нахохленный. – На войне я был связным, если вам интересно.
– Новый канцлер Адольф Гитлер остается для вас загадкой. Вы не можете решить, кто он – очередной обманщик или человек, который возродит Германию. По мере сил вы стараетесь служить своей стране. Вы надеетесь, что со временем рост благосостояния заставит забыть об унижении проигранной войны. Вы были не раз влюблены, но не можете бросаться с головой в омут страсти: это мешает работе, и у вас уже были с этим проблемы.
– Давайте кого другого, – попросил Субботин, – а то опять о политике. Люди сейчас настолько набиты политикой, что вам, наверное, душу еле видно.
– Да, – ответила Авагдду, – это так.
Гвион подошел к усатому латиноамериканцу.
– Авагдду, скажи нам про этого человека.
– Ваша страна перенесла ужасные страдания, – начала Авагдду. – Они большой болью отзываются в вашем сердце. Долгая кровавая борьба за независимость, предательство политиков, армия, которая не защищает страну, а устраивает перевороты, годы диктатуры, попытка революции. Успешная. Но это не принесло народу счастья. Продолжается война. На вашу страну влияют Соединенные Штаты. Иногда вам кажется, что посол Штатов влиятельнее, чем сам президент.
– Загляни ему в сердце, девочка, – крикнул Субботин. – Это все я у него и в дипломатическом паспорте прочитать смогу!
– Вам было от тринадцати до шестнадцати лет. Вы были впервые по-настоящему влюблены, но не могли жениться на ней, потому что были ей не пара. Да, слишком разные. И ее, и ваши родители не допустили бы свадьбы. Вы мечтали примкнуть к революции. Потому что революция сделала бы вам карьеру. И принесла много женщин. Но родители были против. Они заставляли вас учить английский язык. Это язык захватчиков, которых вы терпеть не можете. Религия не значит для вас много. О! Неужели вы атеист?
– Я не вижу смысла это скрывать, – с достоинством ответил латиноамериканец, – мы здесь все современные люди.
– Меня! Меня посмотрите, – португальская метиска махала платком.
Гвион повернулся к кузине.
– Авагдду, будем ли мы смотреть эту прекрасную леди?
– Да.
Гвион прошел через расступившуюся толпу и взял девушку за руки. Кожа у метиски была цвета какао с молоком, а скуластое лицо просто не позволяло отвести взгляд.
Даже