Платформа. Роджер Леви
работает лучше обычного. Невероятная сосредоточенность. Это – край. – Бейл сказал это дважды, с нажимом, чтобы я поняла, что это важно.
– Край, – повторила я, теперь заинтересованная почти так же, как он. Мое сердце колотилось. – Продолжай.
– Ага. – Он столкнул меня с себя и сел прямо; мне было ясно, что этот человек сейчас находится в каком-то другом месте, и он там один.
Мечтательно, словно неожиданно подействовал виски, он сказал:
– Все хорошо, но теперь ты летишь еще быстрее, а впереди очередной поворот. – Он покачнулся. – Плавники в порядке, траектория в порядке, ты слышишь вокруг себя Поток, и ты – часть его. Ты наблюдаешь за тем, как твое тело производит мельчайшие и точные корректировки. Это идеально. Ты не можешь представить, чтобы было иначе. Больше нет ничего, только ты, и Поток, и приближающийся сладкий, великолепный поворот. И тебе нужно сделать выбор.
Он замолчал и откинулся, слегка зарумянившись.
– И? – Мое сердце вырывалось из груди.
– И выбор у тебя такой. Можно лететь вдоль внешней стены, чтобы на такой скорости перегрузка была поменьше, вернуться с края, или…
– Да?
– Или можно лететь посередине и попытаться удержать это состояние, остаться на краю…
Он моргнул, и от этого непримечательного движения у меня перехватило дух.
– Или можно рвануть.
– Да. – Я сказала это чересчур резко. В конце концов, он просто рассказывал историю. Я снова вжалась в его тепло, дрожа, ожидая продолжения. Бейл всегда говорил, что истории ему не интересны, но он был прирожденным рассказчиком.
– И ты решаешь рвануть, потому что на выходе из поворота будет полсекунды прямого и широкого пути, и этого хватит, чтобы восстановиться. – Он клонился вбок, а я прижималась к нему, и простыня вокруг нас туго натягивалась. – Ты круто поворачиваешь, и немедленно оказываешься на середине прямой по ту сторону поворота.
Внезапно Бейл обнял меня. Казалось, будто он поймал меня в падении. Я задохнулась.
– Понимаешь, Пуст? Ощутимого провала не было. Просто сначала было одно, а потом сразу другое. И все. Ты смотришь вперед и продолжаешь лететь. – Он взглянул на меня и спросил: – Усекла? Скорость была такая, что поворота просто не случилось.
Я попыталась успокоиться.
– Но это же не так. Этого не могло быть.
– Конечно. Да. Вот что случилось на самом деле: ты вырубилась в начале поворота и пришла в себя в конце. Это и есть скорость тьмы. Ты летела на скорости тьмы.
– Рискованно, – заметила я. Во рту у меня пересохло.
– Да. К этому обычно прибавляется другое выражение: провалиться в черную дыру.
– Погибнуть. Тут я могу догадаться.
– Летуны говорят, что на самом деле никто не видит края, потому что никто на нем не задерживается. Либо возвращается, либо ступает за него.
– И сколько раз ты ступал за край, Бейл?
Он хитро посмотрел на меня:
– О каком крае мы говорим?
– Обо