На обочине времени. Владимир Соболь
пробежал бы начерно, а после потопал бы, не торопясь и в удовольствие, именно там, где нужно. Вилен же выжимал последнюю каплю смысла из каждой буквы, отыскивая подспудное значение в каждой опечатке, допуская, что и чужие ошибки могут потом оказаться весьма полезными.
– Думаю, что причин не брать – нет, – промолвил он наконец, возвращая мне документы. – Вроде наш человек.
– Ваш, конечно же ваш. Я как только взглянула, так сразу и поняла, что ваш. Вот забирайте его, отведите на место и пускай пишет заявление. А я пока тут Ежикова порасспрашиваю – что это у нас за новая политика в отделе кадров…
– Отвести я отведу, да вот только посадить его некуда.
– Найдите. Учитесь отыскивать внутренние резервы. Этому же нас учат… да все, кому другим недосуг заниматься.
Я вышел следом за Виленом. Он передвигался странной шаркающей, словно утиной, походкой и чуть медленнее привычного. Перед дверью, за которой суетились девочки в халатиках, мы свернули налево. Ну что же, подумал я, все равно рядом.
В большом зале на бетонных фундаментах стояли знакомые мне аппараты – разрывная машина, копер, приборы для измерения твердости. Маленькая сухая женщина старательно и скоро записывала что-то в канцелярской книге. Мы прошли в следующую комнату, примерно такой же площади, откуда и шел этот гул, заставляющий дрожать все здание.
Все помещение заполнял огромный гидравлический агрегат с мощной высокой рамой, с двумя пультами управления, выстроенными симметрично. Все было настолько соразмерно и приложено к месту, что мне сразу захотелось нажать какую-нибудь кнопку. Нижняя траверса тряслась в затухающем режиме, уже, видимо, подкатывая к остановке. Рядом с ней сидел на сложенном ватнике замасленный работник, расправляя веером полотна плоского щупа. Вроде бы он собирался вымерять зазор у крышки какой-то кастрюли, которую как раз и обрабатывали на этом устройстве. У левой стойки еще одна женщина, большая и пухлая, медленно вращала штурвал, наблюдая за стрелкой, медленно скатывающейся к левому краю шкалы. Давления сравнивались, и динамический режим медленно перетекал в статический.
Мы прошли дальше по коридору и еле втиснулись вдвоем в крохотную комнатушку. Пара столов, придвинутых навстречу друг другу, забивала пространство от стенки до стенки. Справа от входа был стеллаж, напротив окно.
– Пока, Боря, садитесь здесь. Вот вам бумага, пишите заявление… Примерно так: генеральному директору производственного объединения… Прошу принять меня на работу в центральную лабораторию в качестве инженера группы механических испытаний… Число… Подпись… Подождите, я сейчас схожу за визой к Наталье Геннадьевне…
Вилен вышел, а я ждал спокойно, разглядывая бумаги на столах, картонные папки, спрессованные на стеллажах, какой-то чугунный корпус, пылившийся в углу. В соседней комнате снова взвыл пульсатор, выкарабкиваясь на режим. Вот тебе и завод, вот тебе и служба, подумал я. Не слишком меня сюда тянуло, да вот, однако же, пришлось и наведаться…
Мне все-таки нашли и стол, и место под него, но